Анализ стихотворения Гумилева «Волшебная скрипка»

В анализе «Волшебной скрипки» Гумилёва на первый план выйдут наблюдения над восклицательной и повествовательной интонацией, повторами и инструментовкой стихотворного текста. Стихотворение «Волшебная скрипка», которое открывает сборник «Жемчуга», поэт посвятил В.Брюсову.

Стихотворение «Волшебная скрипка» написано восьмистопным хореем, в котором ударения приходятся на нечётные слоги. . Нет сомнения, что взволнованность и цельность семистопного хорея не теряют своих свойств и в восьмистопном хорее, каким написана «Волшебная скрипка». Метр завораживает читателя своей мелодикой, подвижностью интонации, порывистостью и свойственной Гумилёву звучностью рифмы.

Композиция стихотворения, состоящего из шести катренов, отличается строгой продуманностью.
Первая и последняя строфы, которые объединены восклицательной интонацией, представляют собой обращение к мальчику, мечтающему о волшебной скрипке. В центральной части стихотворения (вторая, третья, четвёртая и пятая строфы) движение поэтической мысли определяется двумя мотивами: мотивом «вечной» игры (вторая и третья строфы) и мотивом прекращения игры (четвёртая и пятая строфы). Таким образом, стихотворение, гармоничное по своей композиции, состоит из четырёх частей: 1-я часть -первая строфа, 2-я часть — вторая и третья строфы, 3-я часть — четвёртая и пятая строфы, 4-я часть — шестая строфа.

Характерной чертой стилистики «Волшебной скрипки» являются многочисленные повторы, определяющие мелодику всего стихотворения. Повторы первой части стихотворения (первой строфы) призваны усилить убеждающий пафос поэта в его обращении к мальчику: «Ты не знаешь, ты не знаешь … », «что такое … », «что такое … ».

Стилистическая фигура первой части «Волшебной скрипки» (оксюморон, построенный на
сочетании контрастных по своему значению слов, несовместимых признаков) — « … счастье, отравляющем миры», — находит непосредственное развитие в движении поэтической мысли стихотворения » … злобно насмеялось всё, что пело»).

Течение времени во второй части стихотворения передаётся словами «взял … однажды», «исчез навеки», «вечно петь и плакать», «вечно должен виться, биться». Вторая строфа строится на сочетании контрастных эпитетов: «повелительные» — «безмятежный», «царственные» — «бешеные». Здесь же появляются бесы — «духи ада», «бешеные волки», которые противостоят скрипачу и его «вечному» намерению играть.

Исключительной выразительности и яркости образов поэт достигает в третьей строфе стихотворения, завершающей его вторую часть. Какими средствами художник слова достигает неповторимого интонационного рисунка этого четверостишия? Ученики прежде всего обратят внимание на многочисленные повторы, которые подчёркивают наиболее важные слова («вечно» — «вечно», «струнам» — «струнам», «биться» — «виться») и усиливают внутристиховую паузу после каждой четвёртой стопы.

Велика роль в строфе повторяющегося союза «и», который оттеняет динамичность и неумолимость всё нарастающего действия. Союз «и» не теряет своей выразительной силы и в третьей части «Волшебной скрипки». Он обрамляет эту кульминационную часть стихотворения, ибо с особой силой звучит в первых двух стихах четвёртой строфы и в заключительных двух стихах пятой строфы.

В движении к постижению смысла стихотворения целесообразно сопоставить две редакции четвёртой строфы. В автографе, посланном В.Брюсову, эта строфа звучала так: «Ты устанешь, ты замедлишь, и на миг прервётся пенье, / Тотчас бешеные волки устремятся на тебя. / И запрыгают, завоют в кровожадном исступленье, / Белоснежными зубами кости крепкие дробя».
Что же заставило поэта предпочесть вариант, который вошёл в канонический текст? В черновом варианте нет той насыщенности глаголами, передающими действия и переживания скрипача, которой выделяется окончательный вариант строфы («устанешь», «замедлишь», -прврвётся», «не
сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть»).

Сопоставление заставит учеников вернуться и к выразительной роли повторяющегося союза «и», который усиливает действие, передаваемое глаголами. Кроме того, строфа чернового автографа включает в свой состав два предложения, а канонический текст четверостишия состоит из одного
сложного предложения, две части которого связаны знаком тире, указывающим на художественно оправданную резкую смену событий.

Намеренно ушёл поэт и от явно натуралистической детали («Белоснежными зубами кости крепкие дробя»), оставив лишь образ — «в кровожадном исступленье», Течение времени передаётся в строфе словами «на миг», «тотчас», которые приходят на смену категориям «навеки», «вечно» и подчёркивают, что драматические события третьей части стихотворения проходят
стремительно, мгновенно.

Строфа, завершающая третью часть стихотворения, начинается, как и предыдущая, местоимением «ты». Одинаковое начало строф, составивших третью часть стихотворения, подчёркивает их смысловое единство. В картине смерти скрипача велика роль однородных эпитетов и художественных определений: «запоздалый, но властительный испуг», «тоскливый смертный холод». Запоминающийся образ создаёт и метафора в сочетании со сравнением: «и
тоскливый смертный холод обовьёт, как тканью, тело … «.  В звуковой организации пятой строфы нельзя не отметить настойчивое повторение поэтом звуков «з» и «с»: первый стих — з с с с; второй стих- з з с с; третий — с с; четвёртый — с з з.

Звукопись придаёт стиху дополнительную выразительность и оказывает сильное воздействие на читателя. Традиционно-поэтическое «очи», расположенное симметрично во втором стихе второй строфы и во втором стихе пятой строфы, объединяет вторую и третью части стихотворения («У того исчез навеки безмятежный свет очей» — «в очи глянет запоздалый, но властительный испуг»).

Четвёртая часть стихотворения — новое обращение поэта к мальчику, которое заставляет художника слова, нарисовавшего картину смерти скрипача, внести изменения в ритм стихотворения. В первом стихе цезура расположена после второй и четвёртой стоп, а во втором стихе — после второй, четвёртой и шестой стоп. Проникновенно-искреннее обращение к мальчику приводит поэта к мотивированному изменению ритма, насыщению его паузами.

В первом стихе последней строфы — «Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ!» — трудно установить конкретное значение пространственной пометы «здесь». Может быть, это «дорога скрипачей», а может быть, и очень широкое понятие — «миры», о которых упоминается в первой строфе стихотворения? Наверное, не случайно слова «здесь» и «миры» расположились в строфах, близких по интонации и смыслу. Как характеризуются «миры» и «здесь» в стихотворении? Почему возможная гибель скрипача названа «славной смертью» и «страшной смертью»?

Поэт искренне симпатизирует мальчику, называет его «милым». Стремление мальчика обладать волшебной скрипкой, которое рассматривается как обретение счастья, близко и дорого стихотворцу.  В «повелительных руках» скрипача-поэта, которого не привлекают ни «веселье», ни «сокровища», будут «петь и плакать» струны, издавая «царственные звуки». Привлекает всеведающего поэта и то, что мальчика не страшат опасности и он готов по гибнуть «страшной смертью скрипача».