3.9
(8)

Стихотворение Тютчева «Как сладко дремлет сад темно-зеленый … », без сомнения, можно отнести к романтико-философской лирике, столь характерной для поэта: здесь и борьба дневных и ночных стихий, тема земли и неба, вечные вопросы о вере, месте человека во вселенной, его: одиночестве, смысле бытия.

Структура стихотворения так же типична для философских произведений поэта: первые строфы — это волшебное описание природы, а последние —  философские размышления.

В 1-й строфе создана чудесная картина ночного сада. Автор любуется, восхищается цветущей весенней природой воспевает ее гармонию с пафосом и страстью, и это впечатление усиливает повторяющееся восклицание «как сладко».

Но здесь эпитет «сладко» не кажется приторным, а создает ощущение наслаждения покоем, сном. Картина в высшей степени поэтична, изобилует инверсиями и палитрой цвета.

Ее можно было бы сравнить с живописным полотном Куинджи, если бы не голубизна ночи, которая наполня сад воздухом, увеличивает объем, раскрывает замкнутое пространство сада и предопределяет переход к изображению бездонного неба во 2-й строфе.

Во 2-й строфе мы ясно ощущаем, что ночь — это не полный покой: она полна звуков, движения. В этой строфе уж ощущается одиночество лирического героя, оказавшего наедине с таинством ночи. Эта неясность, неизведанность «как в первый день созданья», волнует и тревожит героя.

Загадочность и тревожность ночи противопоставлены у автора ясности и порядку трудового дня. Здесь чувствуется столь характерная для поэзии Тютчева противоречивость, некоторая парадоксальность мысли: с одной стороны, автор показывает, что именно ночью все стремится к покою , замирает.

С другой стороны, жизнь не прекращается, в каких-то проявлениях становится интенсивнее, слышны восклицания, музыка.

В 3-й строфе главной является антитеза: объятие сном, замирание дневного движения, связанного с материальной деятельностью, и освобождение духовной жизни, мыслительной, «бестелесной» энергии, которая была заключена в телесную оболочку днем.

Автор воспринимает эту вырвавшуюся энергию как «чудный, еженощный гул». Возможно, этот образ возникает от напряженного вслушивания в звуки ночи. И этот гул сводил на нет Спокойствие и умиротворение 1-й строфы.

Если во 2-й строфе покой сменяется волнением, то теперь настроение становится тревожным и смятенным, такое впечатление достигается многочисленными ассонирующими «у»: «труд уснул», «проснулся чудный», «еженощный гул», «откуда он, сей гул».

Стихотворение заканчивается риторическим вопросом. Сон раскрепощает все скованные днем-силы души, не столько светлые, сколько темные. Именно эти силы ассоциируются у Тютчева с хаосом, бездной, они вызывают страх, потому что обладают разрушительной энергией, несут угрозу свету и гармонии.

И, задав вечные вопросы, автор как бы останавливается на краю обрыва, предлагая читателю заглянуть в бушующую бездну.

Такое умолчание вызывает желание проникнуть в недосказанные мысли автора и найти свой ответ, рождает новые вопросы: зачем думам рваться ввысь, почему им тесно в человеческой оболочке?

Наверное, потому, что такова натура человека: его душа стремится к неизведанному, непознанному, ищет ответа на бесконечные вопросы о тайнах мироздания и надеется найти его там, в вышине, в бесконечном хаосе ночи.

Тютчев обращается к теме ночи не раз в своих стихотворениях, и ночной гул тоже возникает неоднократно, например:

Тени сизые смесились,

Цвет поблекнул, звук уснул-

Жизнь, движенье разрешились

В сумрак зыбкий, в дальний гул …

Это четверостишие близко по смыслу рассматриваемому, даже рифма « уснул — гул» одинаковая. И еще одно стихотворение, в котором слышится тема гула, — зачем ты воешь, ветр ночной?Любопытно, что все эти три стихотворения были написаны в одном 1836 году.

И все-таки я воспринимаю это стихотворение (и многие другие тютчевские строки) не как гармоничный набор  красных рифм, умело скомпонованных эпитетов и метафор и глубоких, выраженных поэтически мыслей, а как чудо, сотворенное гением.

3.9 / 5. 8

.