ЧЕРУБИНА ДЕ ГАБРИАК

МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН И ЧЕРУБИНА ДЕ ГАБРИАК. ВЛЮБИТЬСЯ В ПРИВИДЕНИЕ.
Речь, кстати говоря, пойдет вовсе не о Волошине. Вернее, не только о Волошине. Даже так: не совсем о Волошине. А о любви, которую он в шутку придумал. И нечаянно сломал женщине жизнь.

Дело в том, что Волошин был огромным любителем розыгрышей и мистификаций. Пошутить над ближним — это было его страстью, иногда более захватывающей, чем
страсть поэтическая. Не удивительно, что именно он стал автором самой скандальной мистификации в истории русской литературы.

Жила в начале века в Петербурге такая поэтесса — Елизавета Ивановна Дмитриева. И поэтесса она была так себе, и женщина — ущербная: очень некрасивая, очень застенчивая, и к тому же хромая. Одетая в плохонькое платье, она носила по редакциям свои стихи — и везде была отвергнута. В одном из разговоров с Волошиным Дмитриева пожаловалась на редактора известного журнала «Аполлон»

Сергея Маковского: дескать, знаю я, почему он стихи мои не берет, была бы я пышногрудой красавицей … Тут-то Волошин и зажегся. Он придумал красивое экзотическое имя: Черубина де Габриак. Он сочинил легенду: двадцатилетняя прекрасная испанка, хлебнувшая много горя из-за собственной красоты … Он создал стиль: таинственный, витиеватый, депрессивный, напоенный тайными страстями и смертельными метафорами … Он помог Дмитриевой написать первые’стихи для Черубины:

Царицей призрачного трона
Меня поставила судьба …
Венчает гордый выгиб лба
Червонных кос моих корона …

Черубина отправила стихи Маковскому. Тот восхитился. Попросил о встрече. Она отказала. Он опубликовал стихи. Она шлет еще. Он пишет восторженные письма. Она отвечает стихами. Просьбы о встрече. Нет. Стихи. Восторг. Страстные признания. Предложение руки и сердца. Снова нет. Публикации в журналах одна за другой: Черубина де Габриак, таинственная страдающая красавица, становится самой популярной салонной поэтессой. Маковский на грани помешательства — он любит испанку, любит больше жизни …
Несчастная девушка — зачем она в конце концов согласилась встретиться? Поначалу Маковский уговаривал сам себя, что полюбил не таинственный образ Черубины, а душу и мысли Дмитриевой … Но сам себе не верил … И — сбежал. А она больше никогда не писала стихов. И вообще ничего и никому не писала. Кроме пары писем Волошину: «Черубина никогда не была для меня игрой … Черубина поистине была моим рождением! Увы! Мертворождением … ». Бедная Черубина …