Изображение еды в русской литературе

Изображение еды нередко встречается в мировой литературе и живописи. В нашем исследовании мы говорим о различной художественной роли изображения еды в русской классической литературе и использовании его с целью:
— создания комического эффекта в комедии Д.И.Фонвизина «Недоросль» и в басне И.А.Крылова «Демьянова уха»;
— изображения культуры начала XIX века в романе Пушкина «Евгений Онегин»;
— характеристики персонажей в «Мертвых душах» и «Старосветских помещиках» Гоголя;
— создания гротеска в «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» Салтыкова-щедрина.

Начнём защиту нашего проекта с утверждения мысли о том, что изображение еды в комедии Фонвизина «Недоросль» служит и средством характеристики Митрофана, и средством создания комического эффекта.

Сценка из комедии «Недоросль»
С к о т и н и н. Да, видно, брат, поужинал ты плотно.
М и т р о фан. А я, дядюшка, почти и вовсе не ужинал. Да что? Солонины ломтика три да подовых, не помню, пять, не помню, шесть.
Е р е м е е в н а. Ночью то и дело испить просил. Квасу целый кувшин выкушать изволил.

Как видим, воспитание своего сына Митрофана госпожа Простакова сводила к заботе только о еде. О пище интеллектуальной, духовной ни Митрофан, ни его матушка понятия не имеют. Митрофан удовлетворяет свою физиологическую потребность в пище, буквально объедаясь: «Не помню, пять, не помню, шесть», — говорит он матери о съеденных подовых пирогах. А ведь подовые пироги — дрожжевые, большие, сытные. В словаре В.И.Даля говорится, что они «кислого теста, сильно всхожие, более с рыбой, поднимаемые на сковородке». Их пекли в больших печах и чаще в специальных пекарнях на подах — гладких кирпичных кладках внутри печи.

«Ломтика» три солонины, пять-шесть пироroв — художественная деталь, подчёркивающая животное начало в «злонравных» героях комедии. Фонвизин высмеивает недоросля, намеренно снижает его образ, используя для создания комического эффекта такую деталь, как большое количество съеденного им.

Крылов в басне «Демьянова уха» сравнивает настойчивое хлебосольство Демьяна с неумеренностью писателя, предлагающего прослушать и оценить свои произведения знакомым.

Эта аналогия очень неожиданная. Но литературно-исторический экскурс в XIX век позволяет нам узнать, что в первой половине века была традиция: писатель, прежде чем публиковать свои произведения в журнале, читал их своим знакомым, друзьям, поклонникам своего таланта.

Это происходило, например, в литературном салоне Зинаиды Волконской или в книжной лавке Ивана Смирдина. Крылов, создавая в басне экспрессивную картину русского хлебосольства, осмеял Демьяна, потерявшего всякую меру, потчуя соседа. Бегство Фоки означает, что чрезмерное гостеприимство невозможно выдержать.

Демьяну, с его чрезмерным угощением, уподобляется и писатель, не умеющий вовремя остановиться в насыщении слушателей пищей духовной (чтением своих опусов). Мораль басни обращена именно к писателю:

Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;
Но если помолчать вовремя не умеешь
И ближнего ушей ты не жалеешь,
То ведай, что твои и проза, и стихи
Тошнее будут всем Демьяновой ухи.

И в произведениях Гоголя нередки описания еды.

В сборник «Миргород» входит повесть «Старосветские помещики», которую Гоголь из всего им написанного любил более, чем что-либо другое. К старосветским помещикам
обращена «не поражающая сила сарказма», а «возносящая сила лиризма». Величайшая вера Гоголя в прекрасное в человеке позволила ему найти любовь в обычной жизни, в заботе друг о друге любящих людей.

Переданное писателем желание Пульхерии Ивановны попотчевать супруга, порадовать его любимыми блюдами, трепетные отношения между старосветскими помещиками составляют лирическое начало повести. Благодаря этому в воображении читателей складывается картина мирной, размеренной, спокойной жизни провинциального дворянского поместья и его обитателей.

Сценка из повести «старосветские помещики»
А в т о р. Оба старичка, по старинному обычаю старосветских помещиков, очень любили покушать. Как только занималась заря (они всегда вставали рано) и как только двери заводили свой разноголосый концерт, они уже сидели за столиком и пили кофе…

Через некоторое время после прогулки во дворе Афанасий Иванович говорил: Афанасий Иванович. А что, Пульхерия Ивановна, может быть, пора закусить чего-нибудь?

П у л ь хер и я  И в а н о в н а. Чего же бы теперь, Афанасий Иванович, закусить? Разве коржиков с салом, или пирожков с маком, или, может быть, рыжиков солёных?
Афанасий Иванович. Пожалуй, хоть и рыжиков или пирожков…

А в т о р. И на столе вдруг являлась скатерть с пирожками и рыжиками. За час до обеда Афанасий Иванович закушивал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушёными рыби и прочим. Обедать садились в двенадцать часов. Кроме блюд и соусников, на столе стояло множество горшочков с замазанными крышками, чтобы не могло выдохнуться какое-нибудь аппетитное изделие старинной вкусной кухни.

С любовью приготовленные блюда, хлебосольство, неторопливые разговоры делают жизнь старичков простой и ясной, помогают противостоять невзгодам, чьей-то злой воле.
Старосветский быт становится бытием, потому что его пронизывает любовь героев друг к другу, к жизни, пусть Гоголь и называет её «привычкой». Однако он говорил: «Такая глубокая, такая сокрушительная жалость», — о чувстве Пульхерии Ивановны к Афанасию Ивановичу.

«Такая долгая, такая жаркая печаль» — о чувстве старика после смерти жены. Гоголь называет своих героев Филемоном и Бавкидою и относит нас этим сравнением к трагедии Гёте «Фауст», где эти добрые существа противостоят злой воле Фауста. Они накрывают стол спасённому ими когда-то и возвратившемуся к ним страннику и за трапезой беседуют о произошедших в их жизни изменениях.

С т р а н н и к.

Вот он, ваш очаг отрадный,
Нежный колокола звон;
Да, от гибели нещадной
Я лишь вами был спасён!
Филемон (Бавкиде). В сад, жена, иди скорее,
Там ты стол накроешь нам.
Пусть дивится он, не смея
Верить собственным глазам.

В «Мёртвых душах» еда много говорит о персонажах. В главе, посвящённой визиту Чичикова к Собакевичу, в последнем подчёркиваются черты богатырства (хотя и с иронией) через многие портретные детали, перечисление блюд, поданных на обед, и их количество.

«Щи, моя душа, сегодня очень хороши! — сказал Собакевич, хлебнувши щей и отваливши себе с блюда огромный кусок няни, известного блюда, которое подаётся к щам и состоит из бараньего желудка, начинённого гречневой кашей, мозгами и ножками. -Эдакой няни, — продолжал он, обратившись к Чичикову, — вы не будете есть в городе, там вам чёрт знает что подадут. Это всё выдумали доктора немцы да французы, я бы их перевешал за это! Выдумали диету, лечить голодом! Что у них немецкая жидкостная натура, так они воображают, что и с русским желудком сладят! У меня не так. У меня свинина — всю свинью давай на стол. Баранина — всего барана тащи, гусь — всего гуся! Лучше я съем двух блюд, да съем в меру, как душа требует». Собакевич подтвердил это делом: он опрокинул половину бараньего бока к себе на тарелку, съел всё, обгрыз, обсосал до последней косточки».

Русский желудок для него равен широкой русской душе, это предмет его гордости. Конечно, Гоголь смеётся над своим героем. Но в сцене торга Чичикова с Собакевичем Собакевич уже гордится богатырством своих крестьян, говоря о мастерстве и силе каретника Михеева, сапожника Телятникова. Конечно, Гоголь понимает сущность своего персонажа, называя его кулаком: «Кто уж кулак, тому не разогнуться в ладонь». Ирония Гоголя в отношении Собакевича очевидна.

Еда в художественном произведении связана с изображением культуры определённой эпохи, образа жизни дворянства. В первой главе романа Пушкина «Евгений Онегин» герой мчится к ресторану на Невском проспекте:

К Талон помчался: он уверен,
Что там уж ждёт его Каверин.
Вошёл: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.

Пушкин ярко рисует роскошный стол ресторана, дорогие изысканные блюда, которые заказывала блестящая петербургская аристократия, которые любил и он сам. А за названиями этих блюд — пристрастия, мода, торговые связи, бытовые подробности русской жизни начала XIX века.

Из Бельгии привозили лимбургский сыр, который Пушкин называет «живым». Этот острый, с сильным запахом сыр был очень мягким и при разрезании растекался.

В романе «Евгений Онегин» описаны и древнерусские традиции и обряды. Упоминая
о масленичных блинах, Пушкин даёт и характеристику семьи Лариных:

Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины;
у них на Масленице жирной
Водились русские блины;
Два раза в год они говели;
Любили круглые качели,
Подблюдны, песни, хоровод …

Блины — традиционное русское блюдо на Масленицу: «Блин — символ солнца, красных дней, хороших урожаев, ладных браков и здоровых детей». Блины пекли в течение всей масленичной недели, с ними провожали зиму.

Русские писатели включают в произведения описание еды при создании сатирических, гротескных образов. М.Е.Салтыков-Щедрин в «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» заставляет своих героев, генералов с Подьяческой, страдать от голода, хотя на необитаемом острове растут плодоносящие деревья, водятся рыба и дичь: «Господи! Еды-то! Еды-то! — сказал генерал, почувствовав, что его уже начинает тошнить». Они не способны даже плоды с деревьев сорвать.

Размышляя о возможности употребить в пищу сапоги или перчатки, оба генерала «В одно мгновение ока остервенились», и один из них «откусил у своего товарища орден и немедленно проглотил». Салтыков-Щедрин смело отклоняется от житейского правдоподобия и, используя гротеск, подчёркивает никчёмность, неприспособленность к жизни двух генералов.

Писатель помещает своих героев в фантастическую реальность, чтобы обнаружить несостоятельность представителей правящего класса, просидевших свой век «в какой-то регистратуре», которым жизнь так же непонятна, как и необитаемый остров.

Итак, в нашем исследовании мы аргументировали выдвинутые в его начале тезисы о роли изображения еды в русской литературе. Мы не коснулись в своей работе таких изысканных образов поэзии Серебряного века, как ананасы в шампанском или мороженое из сирени Игоря Северянина или пахнущие морем устрицы во льду из стихотворения Анны Ахматовой «Вечером». Но это станет предметом нашего следующего проекта…