4
(5)

«Марио и волшебник» кратко.

марио и волшебник

Герой новеллы рассказывает о своем пребывании на итальянском курорте Торре ди Венере. «Злость, раздражение, напряжение изначально висели в воздухе, а напоследок нас совсем ошеломила происшествие с ужасающим Чиполла, в лице которого, казалось, фатально и, наконец, по-человечески  воплотился и угрожающе сосредоточился весь зловещий дух тамошних настроений».
Торре ди Венере — курорт па Тирренском море; в июле и августе он слишком шумный, переполненный отдыхающими, челноками, купальниками, напитками, цветами, коралловыми украшениями.
Рассказчик с семьей приехал в этот городок в середине августа, в самый разгар сезона. «Сколько людей набивалось вечером в кафе под открытым небом на набережной, хотя бы в ту же« Есквизито », где мы иногда сидели и где нас обслуживал Марио, тот  Марио, о котором я сейчас расскажу!»
Семья рассказчика наняла себе комнаты в Гранд-отеле. Но через несколько дней им пришлось перебраться в другой отель, поскольку оказалось, что в августе иностранцы чувствуют среди изысканного итальянского общества людьми низшего сорта. Сначала семье рассказчика отказали в местах на веранде столовой, потому что их держат для «наших клиентов». А вскоре одна из таких клиенток, княгиня, испугавшись коклюша, которым недавно переболели дети приезжих, пожаловалась администрации отеля, что за стенкой иногда кашляют. Администратор же поспешил заявить, что приезжим надо переселиться во флигель отеля, и тут даже не помогло мнение врача, который считал, что бояться коклюша нет никаких оснований. Такое подхалимство администрации возмутило рассказчика, и он с семьей немедленно покинул отель, переселившись в пансионат «Элеонора». Его хозяйкой была синьора Анджольери, бывшая костюмерши и спутница знаменитой итальянской артистки Элеоноры Дузе. «Нам дали отдельное, приятное жилье … обслуживающий персонал была внимателен и ласков, кухня замечательная … А все же настоящей радости мы не испытывали. Меня лично очень подавляют такие столкновения с … наивным злоупотреблением властью, несправедливостью, жалким низкопоклонством ». Жара была ужасная, и рассказчику приходило в голову, что именно такая погода одурманивает людей, в душе будто образуется пустота и пренебрежение ко всему. На пляже преобладали «обычные серые мещане», и даже среди детей встречались слишком вредные и капризные. Рассказчика очень удивлял тот факт, что местные жители якобы щеголяли друг перед другом, а особенно перед чужаками, своим умением обращаться, выставляли напоказ преувеличенное чувство чести. И скоро выяснилось, что так демонстрировалась идея нации. «… На пляже кишело юными патриотами — неестественное и очень гнетущее явление. … Итальянцы легко обижались, слишком любили демонстрировать собственное достоинство, казалось, совсем некстати возникала борьба национальных флагов, спор за авторитет и ранг … »
И на этом фоне произошел еще один конфликт. Восьмилетняя дочь рассказчика голенькая пробежала несколько метров до воды, чтобы сполоснуть от песка свой купальный костюм. Поступок девочки вызвал страшное возмущение у итальянских отдыхающих, они отнеслись к нему как к вызову общественной морали и даже усмотрели в этом неблагодарность и обидное неуважение к гостеприимной Италии. Наконец рассказчику пришлось заплатить штраф, но «приключение стоит такого вклада в итальянскую казну».
Хотя у героя возникла мысль поехать с Торре ди Венере, он все же остался, потому решил посмотреть, что будет происходить на курорте дальше и, возможно, чему-то научиться. «Итак, мы остались и за свою выносливость получили страшное вознаграждение: пережили зловеще-интересное появление Чиполло».
Он появился под конец сезона, иллюзионист и фокусник, мастер развлекать публику.
Спектакль начинался в девять вечера. Но несмотря на столь позднее начало, публика не спешила, и зал заполнялся очень медленно. Стоячие места преимущественно принадлежали местным рыбакам — приятелям детей рассказчика. Также здесь был Марио, официант с кофейни «Есквизито».
Время шло, выступление волшебника затягивалось, рассказчик взволнован, потому что детям нужно было спать, но представление еще и не начиналась. Но в конце концов представление началось и появился Чиполла. «Мужчина неопределенного возраста … с резко очерченным, осунувшимся лицом, колючими глазами, поджатым морщинистым ртом … он был одет в элегантный, но причудливый вечерний костюм. … В Италии, пожалуй, более чем где-либо, сохранился дух восемнадцатого века, а вместе с ним характерный для той эпохи тип шарлатана, ярмарочного шута … Чиполла всем своим видом соответствовал этому историческому типу … »Но рассказчик заметил, что, несмотря на это, в манерах фокусника не было никакого намека на клоунаду, наоборот, он казался суровым, гордым, даже самодовольным, хотя был калекой — горбуном.
Стоя у рампы, Чиполла зажег дешевую сигарету и начал внимательно рассматривать публику. Публика отвечала ему тем же. Один из парней-рыбаков по имени Джовапотто не выдержал и первым поздравил, хотя и не очень уважительно, Чиполла. Того это почему-то задело, и фокусник, пристально взглянув на парня, а также хлопнул скрытой под накидкой нагайкой. Растерянной таким началом выступления Чиполла объяснил публике, что любит, когда его поздравляют важно и уважительно, ведь в Риме его считают феноменом, и он не собирается «терпеть упреки от лиц, немного избалованных вниманием женской половины». Чиполла продолжал издеваться над парнем, которого, видимо, избрал своей жертвой этого вечера. Но публике нравился язык фокусника, потому что здесь «язык служил мерилом человека», и поэтому Чиполла снискал расположение зрителей. Он оказался очень находчивым на язык, ловким конферансье.
Свое выступление фокусник начал с арифметических упражнений. Это была простая и одновременно потрясающая игра. Чиполла что-то написал и приколол  на доске листом бумаги, потом попросил, чтобы ему помогли зрители, и выбрал двух здоровенных рыбаков. Дав одному из них мел, Чиполла велел записывать цифры, которые он называл. Но оба парни заявили, что не умеют писать. Чиполла был оскорблен и разгневан, он отправил невежд на их места и произнес, что в Италии каждый умеет писать и потому, по его мнению, «это плохие шутки — строить … клевету на себя, которые … бросают тень на наше правительство и пашу страну ». Кроме того, Чиполла назвал Торре ди Венере худшим уголком Италии, где царят темнота и невежество. Некий юноша бросился защищать родной город, воскликнув, что они, хотя и не ученые, более честные, «чем некоторые в зале, которые так хвастаются Римом, будто сами  его основали». Чиполла решил проучить противника. Спустившись в зал и держа в руке нагайку, он как-то особенно посмотрел в глаза воинственному юноше и начал говорить о том, что знает, как сильно у парня болит живот, что ему хочется скорчитися от боли, и поэтому советует ему скорчитися, чтобы стало полегче . Юноша, растерянно улыбаясь, исполнил то, что говорил фокусник, весь скорчился, словно «живое воплощение безграничного боли». А Чиполла продолжил арифметический номер. Один из зрителей писал в столбик на доске двусмысленные, трехзначные и четырехзначные цифры, которые называли другие зрители. Когда столбик стал насчитывать где-то пятнадцать чисел, Чиполла предложил публике добавить их друг к другу. И когда была названа окончательная сумма, пятизначное число, Чиполла поднял лист бумаги на доске и показал свою надпись, который он сделал ранее: там было написано то же число. Раздались бурные аплодисменты. «… Я ие знаю, что, собственно, думала публика … но в целом было ясно, что Чиполла подбирал себе людей и весь процесс добавления под давлением его воли был направлен к определенной заранее цели … »
Чиполла еще некоторое время экспериментировал с числами, а затем перешел к трюкам с картами. «Он несмотря выбирал из одной колоды три карты, прятал их во внутренний карман сюртука, а затем предлагал каждому, кто хочет, извлечь из второй колоды те же карты».  Один из зрителей захотел тянуть карты, но выбрав их по своему усмотрению, без какого-либо влияния. На это Чиполла заметил, что чем сильнее будет сопротивление его влиянию, тем больше шансов, что карта окажется именно той, которая нужна фокусника. Так и произошло. «Насколько Чиполло помогал прирожденный талант, а насколько механическое штукарство и ловкость рук, знал сам черт».  Публика с огромным интересом воспринимала спектакль и отдавала должное мастерству фокусника.
Во время своего выступления Чиполла пил много коньяка и постоянно курил, это якобы поддерживало его в надлежащей форме. После трюков с картами фокусник перешел к игре в «ясновидения»: он находил сокровенное, говорил фразы, которые зрители задумывали заранее. Он хорошо знал «свою публику» и знал, как ей понравиться. Так, заданную французскую фразу Чиполла произнес итальянской, лишь последнее слово, более через силу, — на французском.
Затем он обратился к госпоже Апджольери и «угадал» прошлое женщины, рассказав о ее дружбе с Элеонорой Дузе. Это вызвало настоящую бурю аплодисментов зрителей. Вскоре объявили антракт. Рассказчик, предчувствуя что-то необычное, хотел уйти из театра. Но дети просили дождаться конца вечера и семья героя осталась. «… Наши чувства к кавальере Чиполло были крайне противоречивы, но, если не ошибаюсь, такие они были и у всех зрителей, однако никто не шел домой. Может, мы поддались чарам этого человека … исходившие от него даже вне программы … и парализовали нашу решимость? С таким же успехом можно было сказать, что мы остались просто из любопытства ».  К тому же рассказчик понял, что Чиполла оказался найсильпишим гипнотизером из всех, которых герою когда-либо приходилось видеть: «… второе отделение программы было откровенно посвященно  только специальным упражнениям, демонстрации обезличивания человека и подчинения его чужой воле …» А помогали фокуснику  в его упражнениях рюмка коньяка и нагайка с рукояткой в форме когтя. Одного юношу Чиполла довел до каталептическое состояние, а затем, положив тело затылком и ногами на спинки двух стульев, просто сел на него. Пожилой даме фокусник внушил, что та путешествует в Индии, и женщина оживленно рассказывала о своих несуществующих происшествиях.  А высокого крепкого мужчину горбун заверил, что тот не может поднять руку — и мужчина тщетно боролся за утраченную свободу движений, потому что это был «тот паралич воли, который отбирает свободу».
Не менее впечатляющим было зрелище, когда загипнотизированная, очарованная и оглушенная Анджольери пошла за фокусника, несмотря на мольбы и крики мужа вернуться, и казалось, что она готова пойти за ним хоть на край света. «… Именно после этой победы авторитет его поднялся настолько, что он мог заставить публику танцевать, так, танцевать в прямом смысле этого слова». И вскоре на сцене, под лязг нагайки Чиполла, уже танцевали несколько человек. Выкурив очередную сигарету, он поманил к себе указательным пальцем Марио. Тот поднялся на сцену с недоверчивой улыбкой на толстых губах. Это был крепкий парень лет двадцати, коротко подстриженный, с низким лбом и тяжелыми веками. «Мы его знали как человека … видели его почти ежедневно, и нам нравилась его мечтательность и то, как он порой задумывался и забывал обо всем на свете, а потом спешил услужливостью загладить свою вину. Он держался важно, не мрачно, но и не подобострастно … »
Когда Марио подошел к Чиполла, тот вернул его лицом к публике и измерил пренебрежительным, властным и веселым взглядом. Затем фокусник обратил внимание, что парень выглядит печально и произнес, что Марио скорбит о любви. После этого заявления Джованотто насмешливо захохотал, и оскорбленный Марио решил убежать со сцены, но Чиполла успел задержать его: «Подожди, я тебе обещаю чудо. Обещаю изменить тебя, объяснить, что ты грустишь напрасно ». И фокусник начал рассказывать о красоте любимой девушки Марио, которую  зовут Сильвестра, о том, как  замирает сердце, когда он ее видит. Гипнотизер убеждал парня в том, что любимая отвечает Марио взаимностью и сейчас к нему обращается не Чиполла, а именно она — Сильвестра. «Противно было смотреть, как лжец кокетливо вел кривыми плечами, пускал припухшие глаза на лоб и скалил щербатые зубы в сладкой улыбке». Но еще труднее было смотреть па Марио, который под влиянием гипнотизера проявил свои  чувства, свою безнадежную, «обманом осчастливленную страсть» и шептал одно только слово: «Сильвестра!». И тогда горбун приказал Марио поцеловать себя. Очарованный Марио наклонился и поцеловал Чиполла. В зале воцарилась мертвая тишина, нарушил хохот Джовапотто. Но вот горбун хлопнул нагайкой, и Марио проснулся. «Он стоял, уставившись глазами в пустоту, всем телом подавшись назад и прижимая то одну, то другую руку к своим испоганенным  устам …» А потом под аплодисменты зрителей бросился по лестнице вниз. Чиполла насмешливо пожал плечами, но в этот момент парень вдруг обернулся, поднял руку, и прозвучали два коротких выстрела. «Чиполла схватился за стул … и через мгновение уже тяжело осел на стуле, голова упала на грудь, а потом и сам он рухнул вниз, да так и остался лежать — неподвижная беспорядочная куча одежды и кривых костей ». В зале поднялась страшная суматоха: одни кричали врача и полицию, другие окружили Марио и отобрали у него пистолет. «Ужасный, роковой конец!

4 / 5. 5

.