Анализ стихотворения Маяковского «Хорошее отношение к лошадям» 

История создания стихотворения «Хорошее отношение к лошадям».  Год, когда было написано это стихотворение, — 1918. Идет первый год октябрьской революции, страну захлестнула гражданская война, сотрясены все устои жизни. Маяковский отчетливо понимал, что главное — не только изменить общество, необходимо изменить человека. Он одним из первых увидел двух самых опасных врагов будущего — мещанство и бюрократизм.

Корень мещанства — в сытой тупости, ограниченности бытовыми рамками, в нечувствительности к чужой боли. Идея стихотворения. Так в чем же, наконец, идея стихотворения. Она высказана во фразе, имеющей нравственный смысл: Все мы немножко лошади… Так скажет человек. Почему же лошадь «рванулась и встала».

Наверное, если бы она говорила на человеческом языке, она бы объяснила, о чем она «ржанула»: «все мы немножко люди». Надо только понять наше единство. Боль живого существа ощущает лишь поэт: Подошел и вижу — За каплищей каплища по морде катится, прячется в шерсти… И какая-то общая звериная тоска плеща вылилась из меня и расплылась в шелесте. Лошадь, не надо. Лошадь, слушайте — Чего вы думаете, что вы их плоше? Он понимает, что все живые существа — и люди, и животные — звенья одной цепи.

Эта маленькая победа жизни над смертью, добра над злом вселяет оптимизм в душу поэта: Может быть  старая и не нуждалась в няньке, Может быть, и мысль ей моя казалась пошла, Только Лошадь Рванулась, Встала на ноги, Ржанула и пошла. Хвостом помахивала. Рыжий ребенок. Пришла веселая, стала в стойло. И все ей казалось — она жеребенок, И стоило жить, и работать стоило. Таков вывод из изображенного в стихотворении, дающий представление о смысле жизни и о цели творчества. Художественные особенности стихотворения.

Лирический герой, словно оглушенный шумом улицы, вглядывается в этот неуютный мир. Может быть, поэтому он так чувствителен к звукам улицы. И поэтому все стихотворение построено на звукоподражательных эффектах (звукопись). Что же слышится герою в ударах копыт об лед? Звукосочетание «Гр» рождает в нем чувство неприязни и отвращения к грубому миру. Эти звуки отмечают и главное происшествие: Лошадь на круп грохнулась… И реакцию уличной толпы: и сразу За зевакой зевака, Штаны пришедшие Кузнецким клешить, сгрудились… Так, благодаря аллитерации создается не только зрительная, но и звуковая картина уличного происшествия и передается эмоциональное восприятие его лирическим героем.

Большая толпа собралась вокруг лошади. Те, кто стоят ближе, кричат: «Лошадь упала!» Дальние слышат, что кто-то упал, и потом узнают кто: «Упала лошадь!» Так бессердечно относится толпа к чужому падению: улица смеется и воет от восторга и любопытства. И только лирический герой заглянул в «глаза лошадиные» и увидел мир «перевернутым», как видит его упавшая лошадь: Улица опрокинулась. Течет по-своему… Он один видит, как текут по морде лошади «каплища за капли- щей» слезы. И тогда, охваченный «общей звериной тоской», то есть чувством всеобщей скорби и сострадания, герой говорит с лошадью «по-человечески», хочет ее утешить и вселить в нее веру в себя.

Может быть, он заговорил и «по-лошадиному>, потому что произошло чудо — лошадь поняла героя и Рванулась, встала на ноги, ржанула и пошла. Мир преобразился, и радостно, весело, как в музыке, зазвучал в нем звук «а». Маяковский здесь применяет прием ассонанса. Ассонанс — это поэтический прием, основанный на повторении и концентрации в стихотворном тексте одинаковых гласных звуков. Далее радостное «а» сменяется энергичным, жизнеутверждающим «о». В рифмовании слов стойло и стоило заключается глубокая мысль: стойло — место лошади, и хотя оно может казаться скучным и тягостным, — это ее место, занимая его с гордостью и радостью, она живет своей настоящей, стоящей жизнью. Лирика Маяковского в оценке критиков и литературоведов. В новом мастерстве Маяковского улица, прежде лишенная искусства, нашла свое слово, свою форму. Сегодня мы у истоков великой реки. Не из окна смотрел поэт на улицу.

Он считает себя ее сыном, а мы по сыну узнаем красоту матери, в лицо которой раньше смотреть не умели и боялись» (В. Шкловский). «Маяковский возобновил грандиозный образ, где-то утерянный со времени Державина. Как и Державин, он знал, что секрет грандиозного образа не в «высокости», а только в крайности связываемых планов — высокого и низкого, в том, что в XVIII веке называли «близостью слов неравно высоких», а также «сопряжением далековатых идей»» (О. Тынянов). «Если у вас из стихов Маяковского один выход — в действие, то у самого Маяковского из всей действенности был один выход — в стихи. Отсюда и их ошеломляющая физика, их подчас подавляющая мускульность, их физическая ударность… Отсюда и рваные размеры» (М. Цветаева).