5
(1)

БОРИС РЫЖИЙ
(1974–2001)
«Погадай мне, цыганка, на медный грош…»

Погадай мне, цыганка, на медный грош,
растолкуй, отчего умру.
Отвечает цыганка, мол, ты умрёшь,
не живут такие в миру.
Станет сын чужим и чужой жена,
отвернутся друзья-враги.
Что убьёт тебя, молодой? Вина.
Но вину свою береги.
Перед кем вина? Перед тем, что жив.
И смеётся, глядит в глаза.
И звучит с базара блатной мотив,
проясняются небеса.
2001

Сергей Гандлевский и Евгений Рейн считали Бориса Рыжего самым талантливым из его поэтического поколения, и, наверное, это справедливо. Прошло более 15 лет со времени его ухода, а популярность творчества Бориса не спадает. Ещё в 2010 году московский театр «Мастерская Петра Фоменко» поставил музыкальный спектакль «Рыжий»; песни на его стихи поют С. Никитин, А. Крамаренко, В. Мищук, Д. Богданов и многие другие; переиздаются сборники стихов; вышла даже его биография в малой серии ЖЗЛ (Фаликов И.З. Борис Рыжий. Дивий камень. М., 2015). И дело вовсе не в том, что он прожил, как Лермонтов, 26 лет с небольшим и на 27-м году жизни повесился, как Есенин. Хотя… Слом эпох, произошедший в России в 1991-м, гибельно отразился на многих, а люди искусства чувствуют трагедию своего времени острее других.

В 2014 г. в Москве состоялись Третьи литературные чтения «Они ушли. Они остались», посвящённые памяти поэтов, ушедших молодыми в конце XX — начале XXI века. Ника
Турбина (2002), Денис Новиков (2004), Кирилл Савицкий (2011), Евгения Кузнецова (2011)… Докладчики рассказали о 30 молодых стихотворцах, добровольно ушедших из жизни в период с 1991 до 2014 года.  Поэтическая Россия дорого заплатила за смену экзистенциальной парадигмы страны.

В чём же причина популярности Бориса Рыжего? Он угадал и оправдал главное в своём поколении: растерянность перед пугающе новой действительностью и порождённое этой растерянностью чувство обречённости; ностальгию по канувшему в прошлое Советскому Союзу, со всеми его хорошими и неприемлемыми сторонами; верность обретённым в детстве и юности нравственным ценностям; наконец, неистребимую привязанность к Слову и Музыке. Подкупает исповедальная
интонация стихотворных текстов, их доступность и одновременно — загадочность и глубина, серьёзность отношения к поэзии и жизни, оплаченная по самому высшему счёту.

Прочитанное вами стихотворение — одно из последних в жизни Бориса. Стандартная лирическая ситуация (разговор с цыганкой-колдуньей о собственном будущем — см., например, стихотворение Ф. Сологуба) поначалу не вызывает у читателя достаточно серьёзного эмоционального отклика, кажется легкомысленным и шутливым, чему, кстати, способствует и то, что герой собирается расплатиться за гадание всего лишь «медным грошом». Однако откровенное до резкости предсказание, сформулированное немногословно и отчётливо с помощью анапестического дольника, мгновенно сообщает тексту подлинную трагедийность и загадочность. Почему молодого
героя убьёт вина? Зачем её надо беречь? И главное: вина — перед кем? В очередной раз перечитывая последний, наиболее полный сборник Б. Рыжего «В кварталах дальних и печальных» (2017), я насчитала целых семь ответов на этот вопрос.

1. Прежде всего это вина перед теми друзьями из социальных «низов», которые после слома эпох опустились ещё ниже или вообще исчезли:
На купоросных голубых снегах,
закончившие ШРМ на тройки,
они запнулись с медью в черепах,
как первые солдаты перестройки.
А я остался, жалкий Арион…
(«Мои друзья не верили в меня…», 1998.
ШРМ — школы рабочей молодёжи, Арион — древнегреческий лирический поэт, певец и музыкант.)

2. Жгучая вина перед женой и сыном:
Только в песнях страдал и любил.
И права, вероятно, Ирина —
чьи-то книги читал, много пил
и не видел неделями сына.
(«Я по листьям сухим не бродил…», 2000.
Ирина — жена поэта)

3. Перед родителями и сёстрами:
Я за отца досматриваю сны…
….
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.
(«А иногда отец мне говорил…», 1999)

4. Перед преданными святыми чувствами, обретёнными в детстве и юности:
Я видел свет первоначальный,
был этим светом ослеплён.
Его я предал. Бей, покуда
ещё умею слышать боль…
(«Есть фотография такая в моем альбоме…», 1998)

5. Перед оплёванным прошлым великой страны:
И вроде трубы не играли,
не обнимались, не рыдали,
не раздавали ордена,
протезы, звания, медали,
а жизнь, что жив, стыда полна?
(«И вроде не было войны…», 2000)

6. Перед русской поэзией и великими предшественниками:
Не черёмухе в сквере
и не роще берёз,
только музыке верил,
да и то не всерьёз.
(«Не черёмухе в сквере…», 2000)

7. И наконец, это вина перед собственным даром:
…А была надежда на гениальность. Была
да сплыла надежда на гениальность.
(«…А была надежда на гениальность. Была…», 1997)

Всё вместе взятое сливается в одну невыносимую Вину — «перед тем, что жив», перед Жизнью. Парадоксально, но осознание этой вины и искупление её спасают героя стихотворения. Пусть «звучит с базара блатной мотив», пусть никуда не деться от неистребимой пошлости, но небеса проясняются.

Герой спасся, а поэт — нет. В жизни такое бывает. Творчество, судьба и личность Бориса Рыжего ещё долго не дадут покоя ценителям русской литературы. «Откуда эти строчки у мальчика-мажора? Выходец из интеллигентной семьи: папа — профессор, мама — врач, известный достаток,
книги, занятия боксом, гарантированная научная карьера, почти полторы тысячи стихотворений и эта безнадёга…» — недоумевает Н. Ларинский  Может быть, причина в Екатеринбурге —
родном городе поэта, в заводских окраинах, где прошли его детство и юность? Что сделало Бориса Рыжего «единственным современным русским поэтом, который составлял серьёзную
конкуренцию последним столпам отечественной словесности — Слуцкому, Самойлову, Кушнеру»? (Быков Д.Л. Блуд труда. СПб., 2014. C. 217.) Отвечают на эти вопросы читатели его стихов — каждый по-своему.

5 / 5. 1

.