«Это было у моря». Анализ стихотворения Северянина

Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.

Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
Февраль 1910

Это изящное стихотворение не претендует на глубину смысла. Его прелесть заключается в другом: в том, с какой утончённой простотой обыгрывается фривольный куртуазный сюжет, в изощрённой музыкальности стиховой фактуры. Важнейшую роль здесь играют повторы слов и целых конструкций, создающие особый, «волнообразный» интонационный рисунок. Хорошо сочетается с ним кольцевая композиция: стихотворение окаймлено варьирующимся рефреном («Это было у моря…» — и далее). Мечтательная, элегическая интонация освещена здесь отблеском авторской иронии.

Интересны перемещения во взаимоотношениях персонажей, по-своему преломляющие «поэтику повторов»: соната, сыгранная королевой, в финале становится принадлежностью пажа, да и сама госпожа, предавшаяся внезапно вспыхнувшей любовной страсти, оказывается «рабыней» своего подчинённого. Любовь не признаёт обычной социальной иерархии. Особой функцией наделена фонетическая ткань стихотворения.

В первом четверостишии обыгрывается звучание шипящих Ж и Ш («аЖурная», «экипаЖ», «в баШне», «Шопен», «паЖ»), напоминающих шелестение морских волн. Во втором — подчёркнут контраст между Р («КоРолева пРосила пеРеРезать гРанат…») и Л («И даЛа поЛовину, и пажа истомиЛа, / и пажа поЛюбиЛа…»).

Ритмическое построение стихотворения «Это было у моря» также своеобразно. Она написана четырёхстопным анапестом. Лёгкая, воздушная, «танцевальная» ритмика вообще была чрезвычайно свойственна стихам И. Северянина.

Превосходной живописной иллюстрацией к прочитанному вами стихотворению служит картина К.А. Сомова «Юноша на коленях перед дамой» (1916). Изящная манерность изображения опрокинутых в XVIII век героев пропитана той же ностальгической иронией, что и стихотворное повествование о королеве и её паже.