3.7
(3)

Темы философской лирики Тютчева:

 

Природа крайне редко предстает у Тютчева просто как пейзаж, как фон. Она, во-первых, всегда является активным «действующим лицом», она всегда одушевлена и, во-вторых, воспринимается и изображается как некая система более или менее понятных человеку знаков или символов космической жизни (в этой связи лирику Тютчева часто называют натурфилософской).

Возникает целая система символов, выполняющих своего рода посредническую функцию, связующих мир человеческой души с мирами природы и космоса (ключ, фонтан, ветер, радуга, море, гроза — например, «О чем ты воешь, ветр ночной?», «Фонтан», «Весенняя гроза», «Певучесть есть в морских волнах», «Как неожиданно и ярко»).

 

  • Человек и природа

Природа и человек образуют в лирике поэта единство, поэтому многим его стихам присуща двухчастная композиция, построенная на параллелизме между жизнью при роды и жизнью человека. («Осенний вечер», «Еще земли печален вид», «Когда в кругу убийственных забот», «О чем ты воешь, ветр ночной?»).

Обычное для романтиков противопоставление природы и цивилизации доведено до предела. Поэту чуждо не только современное общество («Душа моя — Элизиум теней»), но и история, культура, цивилизация — все кажется ему призрачным, обреченным
на гибель («От жизни той, что бушевала здесь»).

Человек в поэзии Тютчева двуедин: он слаб и величествен одновременно. Хрупкий, как тростник, обреченный на смерть, немощный перед лицом судьбы, он велик своей тягой к беспредельному. Вот почему невыносимо для него спокойное существование в однообразии, для него велик человек, оказавшийся участником или свидетелем исторических свершений («Счастлив, кто посетил сей мир / В его минуты роковые».

Тютчев — поэт-философ, поэт-мыслитель, ставивший коренные вопросы человеческого бытия: проблемы поиска смысла жизни, места человека в мире, общечеловеческих идеалов.

Уже в раннем возрасте в переводах Горация Тютчев затрагивает темы потока времени, познания смысла жизни, судьбы человека — «свидетеля» и «жертвы роковой» игры «фортуны злой».

Все вопросы, возникающие в сознании поэта, сливаются воедино. 
Главный вопрос — о тайне человеческого бытия. В стихотворении «Вопросы из Гейне» — лирический герой, человек, стоящий перед стихией — морем, вопрошает волны, вечно пытаясь разгадает эту тайну и не получая ответа:

« … Скажите мне, что значит человек?
Откуда он, куда идет,
И кто живет над звездным сводом?»
По-прежнему шумят и ропщут волны,
И дует ветр, и гонит тучи,

И звезды светят холодно и ясно, —
Глупец стоит — и ждет ответа!

В этом стихотворении, переводе произведения Гейне, написанном в конце 20-х годов19 века присутствуют два главных героя тютчевской лирики: по выражению Н.Н. Скатова, «мир и человек со своими вечными последними вопросами»; «последними» — наиболее общими, сущностными, которые несут в себе исходное предопределение жизни всех людей и каждой человеческой судьбы.

В стихотворении 1855 года свернут, как пружина, весь поэтический мир Тютчева:

О вещая душа моя!

О сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия! ..

 

  • Тема космоса

В центре — образ пророчествующей о будущем души поэта на пороге «как бы двойного бытия», Что это значит? Мир, окружающий человека, сложен и многопланов. Он представляет собой
постоянное движение сменяющих друг друга и в то же время взаимодействующих, сосуществующих миров — дневного и ночного.

Дневной мир — видимый и слышимый, разнообразный в своих
проявлениях. Своей гармоничностью, постоянно обновляющей-
ся красотой при роды он может спасти человека от одиночества,
дать необходимую поддержку, возрождая в его сердце жизнен-
ные силы, снимая накопившуюся усталость (см. стихотворение
«Весна»).

Человека с дневным миром объединяет и некая внутренняя  сходность судьбы. Как и человек, конкретные природные объекты
обречены на разрушение. Но в отличие от человеческой смерти
это разрушение не есть исчезновение природы как таковой, а есть
возвращение к своей первооснове, к своему началу, за которым
вновь следует развитие.

К этой вечно обновляющейся жизни и стремится стать причастным человек. Поэтому в стихотворении «День и ночь» день — «души болящей исцеленье, друг человеков и богов»:

На мир таинственный духов,
Над этой бездной безымянной,
Покров наброшен златотканый
Высокой волею богов.

День — сей блистательный покров —
День, земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человеков и богов!

Но меркнет день — настала ночь;
Пришла — и с мира рокового
Ткань благодатную покрова,
Сорвав, отбрасывает прочь …
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами —
Вот отчего нам ночь страшна!

Но день оказывается лишь («благодатным, блистательным покровом, скрывающим за собой что-то могущественное и непостижимое — бездну безымянную, бездну мироздания»)

Именно во власти черной бесконечной космической бездны человек осознает свое «наследье родовое», то есть бренность своего существования, человеческую обреченность и одинокость
перед лицом всепоглощающей вечности.

Это прикосновение к «чуждому, неразгаданному, ночному»
отрезвляет от соблазнов собственного эгоизма, заставляя постоянно переосмысливать свое отношение к земному бытию. Тютчевский лирический герой стремится противостоять тем, для кого природа — всего лишь «слепок, бездушный лик», лишенный внутренней жизни:

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык …

Такие люди превращаются по существу в разрушительную силу и по отношению к другим, и по отношению к самим себе. А признание одухотворенности природы открывает для человека всю ее неповторимую красоту, всю прелесть жизненного движения.

В окружающей человека действительности тоже существует 
две противоположные и в то же время единые стороны: открытая
и скрытая, внешняя и внутренняя, конечная и бесконечная, познанная и таинственная. Дневной мир для человеческого разума остается столь же неисчерпаем, как и мир космический. 

Космическая бездна у Тютчева неоднородна. Есть черная бездна, таящая враждебную человеку стихию, — это вечная тьма, хаос. Но есть и другая бездна — очеловеченная:

Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,
И в оный час явлений и чудес
Живая колесница мирозданья
Открыто катится в святилище небес!
Тогда густеет ночь, как хаос на водах,
Беспамятство, как Атлас, давит сушу;

Лишь Музы девственную душу
В пророческих тревожат боги снах!

Это «святилище небес» может стать поддержкой для человеческого духа. Такая бездна озарена светом звезд, символизирующих некогда ушедшие с земного круга, но дорогие сердцу поэта человеческие жизни. Они не исчезли бесследно, а перешли в вечность, освободившись от всего суетного, бренного, ничтожного.

Эта звездная вечность дает себя знать в «чудном еженощном гуле»:

Как сладко дремлет сад темно-зеленый,
Объятый негой ночи голубой!
Сквозь яблони, цветами убеленной,
Как сладко светит месяц золотой!

Таинственно, как в первый день созданья,
В бездонном небе звездный сонм горит,
Музыки дальной слышны восклицанья,
Соседний ключ слышнее говорит …

На мир дневной спустил ася завеса,
Изнемогло движенье, труд уснул …

Над спящим градом, как в вершинах леса,
Проснулся чудный еженощный гул …
Откуда он, сей гул непостижимый? ..

Иль смертных дум, освобожденных сном,
Мир бестелесный, слышный, но незримый,
Теперь роится в хаосе ночном? ..

Жить на пороге как бы двойного бытия означает у Тютчева постоянно подвергаться осознанному или неосознанному воздействию всего множества земных и вселенских стихий.

В земной жизни человек испытывает страдания от несовершенства общества, несправедливости человеческих отношений, от дисгармонии в отношениях с природой. В то же время день, то есть земная жизнь человека, дает ему отдушину: в любви к женщине, к природе, к людям, благодаря чему счастье — хоть на миг — становится реальностью.

3.7 / 5. 3

.