4.2
(6)

АЛЕКСЕЙ КОЛЬЦОВ (1809–1842)

Соловьем залетным
Юность пролетела,
Волной в непогоду
Радость прошумела.

Пора золотая
Была, да сокрылась;
Сила молодая
С телом износилась.

От кручины-думы
В сердце кровь застыла;
Что любил, как душу, —
И то изменило.

Как былинку, ветер
Молодца шатает;
Зима лицо знобит,
Солнце сожигает.

До поры до время
Всем я весь изжился;
И кафтан мой синий
С плеч долой свалился!

Без любви, без счастья
По миру скитаюсь:
Разойдусь с бедою —
С горем повстречаюсь!

На крутой горе
Рос зеленый дуб,
Под горой теперь
Он лежит гниёт…

Cтихотворение «Горькая доля» двадцативосьмилетний Алексей Васильевич Кольцов написал за пять лет до своей страдальческой и безвременной смерти, и текст можно назвать в полном смысле автобиографическим, пусть он и стилизован под народную песню. Поэт родился и вырос в семье воронежского торговца скотом — прасола, и путь к поэтической культуре и собственному творчеству стоил Кольцову невероятных усилий. Чего стоят хотя бы такие подробности семейных взаимоотношений: однажды отец застал его с книжкой в руках на сеновале — и в бешенстве сбросил сына с большой высоты на землю; когда же девятнадцатилетний юноша влюбился в красавицу Дуняшу, крепостную горничную Кольцовых, девушку срочно продали одному из донских помещиков.

Выразительный портрет Кольцова нарисовал В.Г. Белинский, со всей присущей ему горячей и сочувственной эмоциональностью:

«Прасол, верхом на лошади гоняющий скот с одного поля на другое, по колени в крови присутствующий при резании, или, лучше сказать, при бойне скота; приказчик, стоящий на базаре у возов с салом и мечтающий о любви, о дружбе, о внутренних поэтических движениях души, о природе, о судьбе человека, о тайнах жизни и смерти… и в то же время… смышлёный и бойкий русский торговец, который продаёт, покупает, бранится и дружится бог знает с кем, торгуется из копейки и пускает в ход все пружины мелкого торгашества, которых внутренно отвращается как мерзости: какая картина, какая судьба, какой человек!..» (Белинский В.Г. Полное собрание сочинений.
Т. 9. М., 1956. С. 507.)

Неудивительно, что с творчеством Кольцова в русскую лирику проникают образы и сюжеты из народной жизни, ставшие позднее основным содержанием поэзии Некрасова. Свои темы Кольцов облекает в одежды фольклорной поэтики. «Горькая доля» — лучший тому пример.

Стихотворение представляет собой исполненный тоски по ушедшей молодости монолог лирического героя — бесприютного скитальца. Один из главных приёмов создания образа — сравнение. В стихотворении представлены разные его типы. В первой же строфе вводятся два сравнения в творительном падеже: юность сравнивается с соловьём (кроме заявленного в тексте общего признака — быстролётности, существует ещё одно сходство: как соловей известен своим пением, так и юность — тем, что это пора весёлых песен), а «прошумевшая» радость — с бурной волной, исчезнувшей после затишья.

Второй тип сравнения — через союз «как»: «Что любил, как душу…» и «Как былинку, ветер / Молодца шатает…». И наконец, третий тип — неявное сравнение, по сути являющееся метафорой. В последней строфе речь идёт о «зелёном дубе», видимо, сломленном бурей и гниющем теперь под горой. Нетрудно догадаться, что это образное воплощение судьбы лирического героя — того самого «молодца», что «до поры, до время / Всем […] изжился».

Стихотворение насыщено также эпитетами, напрямую заимствованными из народных песен: «соловей ЗАЛЁТНЫЙ», «пора ЗОЛОТАЯ», «сила МОЛОДАЯ», «КРУЧИНА-дума», «КРУТАЯ гора», «ЗЕЛЁНЫЙ дуб» (это так называемые постоянные эпитеты).

Уместно применяется народно-поэтическая лексика («кручина», «былинка», «знобит», «сожигает» вместо «сжигает», «изжился», т.е. «потерял, растратил»). Любопытна игра с синонимами: «Разойдусь с бедою — / с горем повстречаюсь». Так передаётся безысходность положения лирического героя. Образ «беды (горя)» здесь олицетворён — это то самое «Горе-Злосчастье», которое сгубило героя одноимённой стихотворной повести XVII века, популярной в народе.

Приводим отрывок из неё:

Полетел молодец ясным соколом, а Горе за ним белым кречетом.
Молодец полетел сизым голубем, а Горе за ним серым ястребом.
Молодец пошёл в поле серым волком, а Горе за ним с борзыми вежлецы.
Молодец стал в поле ковыль-трава, а Горе пришло с косою вострою;
да еще Злосчастие над молодцем насмеялося… («Повесть о Горе-Злосчастии…». См. «Изборник» (сборник
произведений литературы Древней Руси). М., 1969. С. 607.)

Стихотворение Кольцова делится на две неравные части: основную (первые шесть строф-четверостиший) и заключительную (последняя строфа). Обе части написаны трёхстопным хореем, но есть и различия в его использовании.

Во-первых, в основном разделе применяются исключительно женские клаузулы, а в заключительном — мужские. Во-вторых, в финале рифмовка отсутствует, а в основной части не зарифмованы только нечётные строчки (исключение — вторая и третья строфы). Эти формальные средства выделяют концовку, содержащую метафорическое обобщение лирического сюжета.

Обратим внимание на то, что рифма создаётся за счёт созвучия глагольных суффиксов и окончаний (пролетЕЛА — прошумЕЛА, сокрЫЛАСЬ — износИЛАСЬ, шатАЕТ — сожигАЕТ и т.д.): это так называемая грамматическая (глагольная) рифма, свойственная фольклорным произведениям, но среди поэтов-профессионалов из-за своей простоты она считалась крайне невыразительной и одно время даже находилась под запретом. Интересно ритмическое оформление трёхстопного хорея. Иногда на первой стопе происходит сдвиг ударения («ВолнОй в непогоду», «ПорА золотая» и т.п.), а в одном случае такой сдвиг переносится даже на вторую стопу («ЗимА лицО знОбит»).

Эта ритмическая вольность также проникла в текст Кольцова из народного стихосложения и хорошо передаёт взволнованную исповедальность интонации. «Горькая доля» положена на музыку А.Е. Варламовым и другими русскими композиторами. На редкость образно и выразительно охарактеризовал творчество Кольцова один из лучших литературных критиков Серебряного века Ю.И. Айхенвальд:

«Поэзия Кольцова — это деревня нашей литературы. Из города, из обители культурных утончённостей, она выводит нас в открытое поле, в царство зелени и луговых цветов, и глазам открываются пестреющие во ржи, никем не посеянные, никем не взращённые васильки. Всё здесь непосредственно, искренне, естественно, и жизнь дана в своей первобытности и простоте. Мы возвращаемся к чему-то родному…» (Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. М., 1994. С. 127.)

Всмотритесь в знаменитую картину А.Г. Венецианова «Крестьянский мальчик с топором и лыком» (1820-е гг.); возможно, вы обнаружите некую перекличку с образом, созданным Кольцовым. Любопытно, что портрет самого поэта художника К.А. Горбунова (1838 г.), чем-то схож по настроению с портретом деревенского отрока…

 

4.2 / 5. 6

.