3.8
(8)
Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром!
Слышу ваш топот чугунный
По еще не открытым Памирам.

На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий —
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.

Поставьте, невольники воли,
Шалаши у дворцов, как бывало,
Всколосите веселое поле
На месте тронного зала.

Сложите книги кострами,
Пляшите в их радостном свете,
Творите мерзость во храме,-
Вы во всем неповинны, как дети!

А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы,
В катакомбы, в пустыни, в пещеры.

И что, под бурей летучей.
Под этой грозой разрушений,
Сохранит играющий Случай
Из наших заветных творений?

Бесследно все сгибнет, быть может,
Что ведомо было одним нам,
Но вас, кто меня уничтожит,
Встречаю приветственным гимном.

Тема стихотворения Брюсова — гибель традиционной культуры. «Гунны» — собирательное название вышедших из Азии кочевых народов, которые под водительством Аттилы в V веке вторглись в пределы Европы и разрушили ряд европейских государств. В тексте они символизируют собой силу, несущую гибель.

Обратите внимание на дату завершения стихотворения — август 1905 года. Это самый разгар событий первой русской революции. А 1 ноября 1905 г. поэт пишет своей знакомой:

«Останусь собой, хотя бы как Андре Шенье мне суждено было взойти на гильотину. Буду поэтом и при терроре, и в те дни, когда будут разбивать музеи и жечь книги, — это будет неизбежно. Революция красива и как историческое явление величественна, но плохо жить в ней бедным поэтам. Они — не нужны». (Письмо Шестёркиной А.А. 1 ноября 1905 г.)

Итак, отношение Брюсова к «грядущим гуннам» двойственно: с одной стороны, он причисляет себя к тем «мудрецам и поэтам», что уходят «в катакомбы, в пустыни, в пещеры», спасая свои «заветные творения» от нашествия «орды опьянелой», творящей «мерзость во храме»; с другой же — чувствует необходимость «оживить одряхлевшее тело / Волной пылающей крови» и оправдывает разрушительный пафос гуннов бурлящим в них молодым задором: «Вы во всём неповинны, как дети!» Размытость авторской позиции как раз и составляет основной конфликт стихотворения, с особой силой проявляющийся в его последних строках:
…Но вас, кто меня уничтожит, Встречаю приветственным гимном.

В этих словах нет очистительного, «катартического» начала, по сути они достаточно противоестественны. Неясно, что позитивного принесут с собой «грядущие гунны» на смену «тайне и вере», взращённой веками, кроме бессмысленной «грозы разрушений». Стоит ли ради этого жертвовать собой, да ещё под аккомпанемент радостных «гимнов»? История показала, что спустя двенадцать лет после написания этого стихотворения «гунны» действительно пришли на русскую землю, и результат оказался плачевным.

Несмотря на смысловую неоднозначность, перед нами по-настоящему талантливые стихи. Яркие эпитеты («чугунный топот», «весёлое поле», «летучая буря»), метафоры (основной символический образ — это гунны, метафорической «тучей» нависшие над миром, обитающие в «тёмных становьях», т.е. стоянках, временных поселениях, и готовые обрушиться на мир «грозой разрушений»), оксюморонное сочетание слов (гунны именуются «невольниками воли», т.е. они являются орудиями разрушительной стихии — воли помимо своего желания) и другие приметы стиля свидетельствуют об изощрённом мастерстве автора.

Стихотворение насыщено па- тетическими интонациями: призыв к гуннам, пронизанный глаголами в повелительном наклонении, напоминает экстатическое полубезумное заклинание. Риторические вопросы и восклицания также способствуют созданию высокого эмоционального накала. Неровный ритм (трёхстопный дактиль свободно сменяется трёхстопным анапестом и амфибрахием; иногда на одной из стоп возникает стяжение — тогда перед нами трёхударный дольник) служит той же цели.

3.8 / 5. 8

.