Ксения Годунова

Полной  противоположностью Марине по нежной женственной грации и глубоко верному национальному колориту является симпатичный облик Ксении. Это образ невесты, навсегда верной своему суженому.  Она никак не может забыть своего милого жениха, прекрасного королевича: «Никогда не утешусь, вечно по тебе буду плакаты). В ее сердце не умер суженый, которому она доверила свою первую девическую любовь: «Нет, мамушка, я и мертвому буду ему верна», — говорит она Мамке.  Это народный образ красной девицы, которой не судил Бог жить со  своим добрым молодцем. Ее мученическая кончина еще более располагает к себе читателя. Это чисто русский по своему характеру образ; в ее уста поэт влагает народные поэтические обороты: «Не мне ты достался, не своей невесте, а темной могилке на чужой сторонке».

Из других второстепенных лиц трагедии очень жизненно и обрисован простодушный, но недалекий Патриарх, «верный богомолец, в делах  мирских не мудрый судия», называющий Самозванца «сосудом диавольским», искренно преданный государю, но приводящий его в немалое смущение простодушным рассказом о чудесном исцелении над гробом царевича Димитрия и своим советом перенести его мощи в Москву для прекращения народных толков. В художественном отношении  этот рассказ Патриарха и вообще вся сцена в царской думе принадлежит к числу наиболее сильных сцен трагедии.