3.5
(2)

Определение «онегенской строфы». Это строфа, которой был написан роман в стихах Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин», 14 строк четырёхстопного ямба. В основу строфы был положен сонет — 14-строчное стихотворение с определённой рифменной схемой.

Четырехстопный пушкинский ямб в «Евгении Онегине» (далее именуемый онегинской строфой), как и в других произведениях поэта, обладает необычайным разнообразием, он очень гибок, он меняет свой ритм и звучание в соответствии с содержанием той или иной строфы, того или иного эпизода. Из огромного количества стихов, составляющих 8 глав романа приблизительно только одна четвертая часть сохраняет все 4 ударения.

В остальных трех четвертях общего количества стихов поэт применяет самые разнообразные вариации, получаемые благодаря пропуску тех или других ударений в ямбической схеме. Кроме того, вносят разнообразие применяемые поэтом «переносы», когда стих не совпадает с синтаксическим делением речи. Наконец, в необходимых случаях это разнообразие стиха создается соответствующей инструментовкой, использованием аллитераций и ассонансов.

Приведем несколько примеров.

Возьмем две строфы из V главы — описание бала в доме Лариных.

Однообразный и безумный,
Как вихорь жизни молодой,
Кружится вальса вихорь шумный;
Чета мелькает за четой

В первых двух стихах обычная схема четырехстопного ямба изменена: оставлено только 2 сильных ударения в каждом стихе. Невольна и

следующие стихи читаются с пропусками тех же ударений, в соответствии с «заданным» ритмом:

… Кружится вальса вихорь шумный;
Уета мелькает за четой.

Равномерные пропуски ударений на одних и тех же местах метрической схемы создают замедленный и плавный ритм, хорошо подходящий к изображению плавного танца. Но вот в следующей строфе идет описание мазурки:

Мазурка раздалась. Бывало,
Когда гремел мазурки гром,
В огромной зале все дрожало,
Паркет трещал под каблуком…

Сразу изменился характер стиха. Почти все ударения метрической схемы четырехстопного ямба встали на свое место. Это сделало ритм стиха более энергичным. В результате возникает яркая, живая картина мазурки. Музыкальность стиха «Евгения Онегина», достигаемая богатым ритмическим узором, «вышиваемым по канве» четырехстопного ямба, и отбором слов не только нужного значения, но и соответствующего звучания, начинается с первой же главы романа. Так, в описании начала спектакля: «И взвившись занавес шумит»
— аллитерация, создающая впечатление поднимающегося занавеса.

В XXIII строфе главы второй, в портрете Ольги:

Как поцелуй любви мила;
Глаза, как небо, голубые,
Улыбка, локоны льняные

пропуск метрических ударений и постоянное повторение плавного эвука «Л» придает стиху своеобразный оттенок легкости, вполне соответствующий характеру нарисованного портрета. В качестве примера использования переносов для создания впечатления быстрого порывистого движения, взволнованности, можно привести стихи из строфы XXXVIII главы третьей:

Вот ближе! скачут … и на двор
Евгений «ах!» — и легче тени
Татьяна прыг в другие сени …
Таких примеров можно найти много.

Прежде чем разъяснять своеобразие «онегинской строфы», следует напомнить о том, что называется строфой вообще: часть стихотворения, состоящая из двух или нескольких стихов, объединенных одной темой, системой рифмовки и повторяющимся метрическим строением. В зависимости от количества и определенного чередования рифм, строфы называются двустишиями, трехстишиями (терцины), четверостишиями (катрены) и т. д. Читая и разбирая лирические произведения Пушкина, мы уже имели дело с различными строфами (например, с четверостишием в «Анчаре», с восьмистишием (октавой) в «Осени»).

Зачем Пушкину понадобилась для «Евгения Онегина» новая, специально изобретенная им строфа? Дело в том, что обычная, чаще всего — короткая строфа лирических стихотворений не могла быть подходящей для романа в стихах, для эпического произведения, рисующего разнообразные картины действительности, «энциклопедии русской жизни». Обойтись совсем без строф в таком большом произведении, конечно, трудно. Нужно было создать длинную, емкую строфу, которая позволила бы вместить какую-то законченную мысль, целый эпизод или картину, например — законченный пейзаж.

Поэт и обращается к 14-строчной строфе. Но если в такой большой строфе применять одну систему рифмовки (например, только перекрестную или только парную рифму) — это будет слишком однообразно .:

И Пушкин создает строфу, в которой последовательно применяются три наиболее распространенных способа рифмовки. Итак, «онегинская строфа» состоит из трех четверостиший с перекрестной, парной и опоясывающей рифмовкой и заключительного двустишия. Такая система рифмовки придает строфе изящество, легкость. Все строфы романа, за исключением письма Татьяны, письма Онегина и песни девушек, где «онегинская строфа» не используется, строго выдерживают созданную Пушкиным строфическую схему.

Это свидетельствует об огромном и упорном труде поэта, о тонкой, можно сказать, ювелирной отделке текста произведения. В результате в форме романа, весьма продуманной, усилено стилевое единство, которому подчинены все главы. Каждая строфа романа представляет нечто, в известной степени, законченное. В соответствии с этим нередко последнее двустишие строфы является как бы смысловым заключением, обобщением, иногда оно звучит, как афоризм

Привычка свыше нам дана:
Замена счастию она 

Однако в некоторых случаях Пушкин как бы перекидывает мостик от одной строфы к следующей с помощью переноса, когда строфы тематически объединены. Так, например, объединены две строфы, изображающие взволнованное состояние Татьяны в ожидании объяснения с Онегиным. Конец предложения, заканчивающего строфу XXXVIII главы третьей:

И, задыхаясь, на скамью
перенесен в начало строфы XXXIX:
Упала …
«Здесь он здесь Евгений!
Такой же случай в рассказе о смерти Ленского (VI гл., ХХХ):
.. лоэт
Роняет молча пистолет,
идет перенос (VI гл., XXXI):

На грудь кладет тихонько руку
И падает …

Пушкин отдавал себе отчет важной роли строфы в организации всего огромного материала, заключенного в романе. Несколько раз в тексте мы встречаем упоминание Пушкина о строфах «Евгения Онегина», и в конце VIII главы, в прощании с читателями и героями романа, мы находим слова:

Но те, которым в дружной встрече
Я строфы первые читал .
Иных уж нет, а те далече .

3.5 / 5. 2

.