Преступление и наказание. Герои романа

После появления едва ли не самого лучшего романа Достоевского «Преступление и наказание», в котором он ввел своих читателей в такие бездны страдающей души, в какие раньше, пожалуй, кроме Гоголя в «Записках сумасшедшего», никто из русских писателей не проникал, за писателем упрочилась репутация художника больных людей.

Все мы, конечно, живо помним впечатление ужаса и нервной дрожи, охватывавших нас при чтении знаменитых страниц, изображающих, например, галлюцинации Раскольникова. Но действительно ли его герои психически больные люди в прямом значении этих слов, действительно ли это болезнь, и не принимаем ли мы за болезнь нечто иное? И какая психическая способность поражена в Раскольникове, самом больном образе, выношенном Достоевским? Может быть, он маньяк? Но ведь тогда маньяком пришлось бы назвать всякого, кто страстно и горячо отдается какой-нибудь мысли и старается осуществить ее. Кроме того, если он маньяк, то откуда же позднее, когда преследуемая цель достигнута, берутся у него раскаяние и муки совести?

Иногда говорят, что герои Достоевского болеют волей, что именно эта душевная сила надломлена в них. Но с этим мнением согласиться еще сложнее: неужели больную волю можно видеть в тех, которые, не озираясь по сторонам, невзирая на препятствия, твердо и напролом идут к поставленным целям? А именно таковыми являются «больные» герои Достоевского, за малыми исключениями; в них можно отрицать многое, но никак не волю. Но тогда в чем же болезнь?

Болеют они совсем особенным недугом, который коренится в состоянии их мысли. И этот недуг — не их личный недуг, а недуг времени; только в них он обнаруживается сильнее, рельефнее, ярче, нежели наблюдается в рядовых представителях общества. Герои Достоевского- люди без правил, без руководящих начал, без идеалов, а потому — случайные в своих действиях, неустойчивые в жизни и глубоко несчастные. Веяние времени разрушило в них религиозные верования дедов, которые давали смысл и цель их существованию, разбило излюбленные идеалы отцов, не оставив ни веры, ни философских идеалов, то есть всего того, что может направлять человека в жизни, что может служить ему путеводной звездой. Отрицательное состояние мысли, налагающее особую окраску на душу, — вот тот недуг, которым страдают герои Достоевского. Он мастерски освещает это состояние, с изумительной силой и глубиной изображает те душевные превращения, которые являются последствием отрицания. В своих произведениях он внимательно следит за преемственным ходом этих превращении.

Бодрая эпоха 1860-х годов знаменательна глубокими реформами во всем общественно-государственном строе. Старые, обветшалые формы жизни падают, на их место устанавливаются новые и лучшие. Параллельно ломке старых форм жизни и зиждительной работе новых, совершается и переворот в умственно-нравственной области. Вместе с обновленными формами жизни обновляется ее внутреннее, духовное содержание. И здесь зачинается ломка старого, и здесь наблюдаются попытки заменить это старое новым и лучшим.

При таких условиях живет и действует главный герой «Преступления и наказания», Родион Раскольников. Он — человек своего времени настолько, насколько оно выразилось в своем новом движении. Он не только повернулся спиной к отцовским верованиям, не только не дорожит прежними основами жизни, но считает своим святым призванием, делом служения истине и человечеству — работать над разрушением этих основ и верований. Борьба со старой ложью, ломка старых форм- вот идея, которая страстно овладевает всем его существом. Пока он еще не задумывается о том, что же будет потом, что возведет он на месте поломанного. Для него ясно, что будет во всяком случае лучше, что бы там ни было, ибо хуже того, что есть, ничего быть не может. Он весь поглощен своей разрушительной задачей, отуманен ею и более уже ничего не видит. Он крепко верит в спасительное значение раз рушения. Спешно, на скорую руку, составляет он план своей деятельности: он убьет гадкую старуху-ростовщицу, которая сосет кров своих ближних, и очистит место для других; он разумно воспользуется ее деньгами, нажитыми неправым стяжанием, он облагодетельствует ими своих страждущих братьев. План готов, и что же может остановить Раскольникова от его выполнения? Нравственность? Но ведь нравственность в лучшем случае — только общее благо: именно опираясь на эту верную идею, он и должен убить ростовщицу-старуху. Если признаешь идею, имей мужество мириться со всеми ее практическими последствиями; а не ясно ли, что, убрав эту одну старушонку, он сделает доброе дело для многих? Но, может быть, иная нравственность запрещает такой образ действий? Однако иной нравственности нет; ее сочинили люди, да и, сочинив, опутали ею только слабых. Сильные, избранные натуры не следуют этой нравственности, безнаказанно попирают ее. Вот Наполеон десятками, сотнями тысяч губил людей ради своего ненасытного честолюбия; а между тем за эти кровавые подвиги его награждают бессмертием, окружают его имя ореолом вечной, неувядающей славы. Так думает Раскольников, и, как человек, верный себе, он убивает избранную им жертву. Дело сделано; руки обрызганы кровью ближнего. Но тут с Раскольниковым случается то, чего он никак не ожидал: наперекор ясной и отчетливой логике, наперекор неоспоримым доводам разума в нем просыпается совесть, лютым зверем накидывается на его душу, гложет и терзает ее, доводит несчастного до галлюцинаций — до страшных видений наяву, от которых волосы поднимаются дыбом. И все это делает совесть, которую он считал предрассудком! С его точки зрения, это — непоследовательность; это — непростительная слабость. Но отчего она есть в Раскольникове, -твердом и сильном человеке? Да именно оттого, что он еще новичок в деле отрицания — первая ласточка, вылетевшая из своего гнезда. Еще слишком близко и свежо в памяти время, когда он сам горячо верил в то, что теперь отрицает. «Люби своего ближнего, каков бы он ни был; ты не судья ему и еще менее палач!» — звучит в его ушах старый, глубоко запавший в душу завет. И Раскольников падает и гибнет под тяжестью обломков разрушенного им здания.