5
(3)

Подобно героям античной трагедии, главные персонажи у Достоевского несут в себе ту или иную вину и обязаны в финале искупить её. В результате искупления наступает катарсис – эмоциональное «очищение», являющееся, согласно Аристотелю, отличительным моментом трагедийного жанра. В «Преступлении и наказании» это видно особенно отчётливо. Но есть и отличие от трагического канона: если там непременный элемент финала гибель героя, то в романе Достоевского Родион Раскольников и сам испытывает своего рода катарсис и в каком-то смысле рождается заново. Духовное воскрешение Раскольникова происходит благодаря возвращению к христианским ценностям, в роли носителя которых выступает проститутка Сонечка Мармеладова – евангельская «блудница».

Окончательное становление героя на путь покаяния и искупления свершается по дороге в контору, где ему предстоит сделать страшное признание. Посмотрим, как изображается сам этот перелом, ведущий Раскольникова к возрождению. Выходя от Сони, он всё ещё терзается сомнениями и далёк от той ясности сознания, в которой живёт истина.

Прерывистый внутренний монолог, полный самоупрёков, свидетельствует о продолжающемся распаде собственного «я» на множество противоборствующих мелких «личностей», одна из которых совершает поступки, вторая их оценивает, третья выносит приговор, четвёртая следит за собственными мыслями и т.д. Такой раздробленности, отсутствию душевного равновесия корреспондирует отсутствие зрительной фиксации героя на каком-то определённом объекте: «Он жадно осматривался направо и налево, всматривался с напряжением в каждый предмет и ни на чём не мог сосредоточить внимания; всё выскользало».

Неожиданно, как всегда у Достоевского (слово «вдруг» является одним из наиболее частотных в его романах), взгляд Раскольникова останавливается на «бабе с ребёнком» – нищей, просящей милостыню. Подавая ей последний пятак (и тем самым реализуя стёртую поговорку), он слышит самый что ни на есть обыденный ответ, но в свете всего происходящего этот ответ наделяется глубоким символизмом: «Сохрани тебя Бог!»

После этих слов Раскольников как бы по мановению волшебной палочки оказывается на Сенной. Поначалу взгляд его всё так же блуждает, а сознание лишено твёрдого самоконтроля. Однако движение продолжается, и герой достигает середины Сенной площади (психологически и мифологически середина, центр любого пространства воспринимается как особое, святое место). Только здесь он вспоминает совет Сони, встаёт перед всем миром на колени и совершает покаяние – сохранившийся с языческих времён очистительный обряд целования земли.

Крайне интересен и показателен способ описания этого импульсивного поступка. Бросается в глаза повышенная частотность слов «один», «весь» и подобных им по смыслу: «…с ним вдруг произошло одно движение, одно ощущение овладело им сразу, захватило его всего – с телом и мыслию… Он весь задрожал, припомнив это… он так и ринулся в возможность этого цельного, нового, полного ощущения. Каким-то припадком оно к нему вдруг подступило: загорелось в душе одною искрой и вдруг, как огонь, охватило всего.

Всё разом в нем размягчилось, и хлынули слёзы» (слово «вдруг» здесь встретилось трижды, впрочем, это, как было сказано выше, явление обычное для стиля Достоевского). На наших глазах на Сенной площади  у Раскольникова происходит мгновенный переход из душевного состояния, характеризуемого дискретностью и разрозненностью, в совершенно иное состояние – внутреннего единства личности, её собранности и «центрированности». Следствием является «наслаждение и счастие», с которым Раскольников целует «грязную землю», спокойствие по отношению к насмешкам и пересудам толпы, отсутствие удивления в тот момент, когда в его поле зрения появляется Соня.

Всё, что происходит в эти минуты ясности и полноты понимания, происходит «раз навсегда». Именно так, «раз навсегда», пришло на Сенной к Раскольникову ощущение слитности его судьбы с судьбой Сони – той слитности, которая напоминает любовь и, по существу, является ею.

5 / 5. 3

.