Тема наказания в романе Достоевского «Преступление и наказание»

Преступление совершено. За ним последует наказание. Но если Раскольников в припадке может убить, то красть он не в состоянии. Он присваивает себе только две ничего не стоящие вещицы и с большими затруднениями спасается оттого, чтобы не быть застигнутым на месте преступления. Теперь наступает период в его жизни, когда он может только размышлять над своим преступлением.

Он уничтожает все его внешние следы, но вечно занят мыслью, как бы скрыть его, чем все больше и больше выдает себя своим преследователям. Но это еще не главное — внешние открытия не сокрушают его; что его окончательно губит, это внутреннее открытие, которое он делает: все более и более возрастающая уверенность, что он не принадлежит к числу тех избранных натур, которым все разрешается.

После совершения преступления он никак не может вновь подняться на ту высоту, с какой он раньше смотрел на него: «Наполеон, пирамиды, Ватерлоо, — и тощая гаденькая регистраторша, старушонка, процентщица, с красною укладкою под кроватью…

Полезет ли, дескать, Наполеон под кровать к «старушонке!» Эх, дрянь!». Он не раскаивается в умерщвлении старухи, продолжая считать ее жизнь бесполезной, а смерть безразличным, пожалуй, даже полезным делом. Старуха была и продолжает казаться ему чем-то побочным; убивая ее, он ведь хотел только уничтожить предрассудок, убить не человека, а ложный взгляд и переступить через пропасть, отделяющую обыкновенных людей, погрязших в будничных понятиях, от сонма избранных. Он убил предрассудок, но продолжал оставаться по ту сторону пропасти.

Он безгранично несчастен, несчастнее, чем когда-либо раньше. Он не сделал ничего дурного. Он хотел только не оставить без помощи своей голодной матери, имея рубль в кармане. И как добросовестно он поступил! Он, прежде всего, проверил свои силы самым тщательным испытанием себя, убедившим его в том, что он не переступит за известные границы для удовлетворения своих чувственных потребностей, а будет иметь всегда в виду только свою великую цель; кроме того, среди всей бесполезной «вши» он выбрал самую бесполезную, и, наконец, решил, убивая эту женщину, взять лишь столько, сколько оказывалось необходимым для его ближайших целей.

А между тем, не старуху жалкую убил он, а самого себя, свое собственное «я». Его преступление превзошло его самого, оно сделало Раскольникова совершенно одиноким, отбросило его в глубину его собственного «я». Тайна терзает его до безумия, и мучение при мысли, что он такая же «вошь», как и все остальные, изводит его.

Едва успел он совершить убийство, как почувствовал себя одиноким, чуждым всем, осужденным на вечное молчание и наказание. Ему кажется, что он больше никогда не осмелится разговаривать с другими людьми. Но вскоре им овладевает безумная потребность открыть свою тайну, рассказать о ней другим. Награбленное его не интересует, у него нет и в мыслях воспользоваться им; он прячет его под камнем на месте постройки.

Раскольников сам не понимает, что с ним происходит, но ему кажется, что он точно ударом топора отсечен от своего прошлого. Он наказал себя сам. Наступает минута, когда он готов броситься в воду, чтобы положить конец своим мучениям. На окружающих Раскольников производит впечатление сумасшедшего.

Но вот Раскольников встречает воплощение человеческого горя в его самой худшей форме: горького пьяницу, чахоточную вдову с детьми на руках без куска хлеба, благородную молодую девушку Соню, которая должна была унизить себя до проституции, чтобы добывать пищу своим маленьким братьям и сестрам — и потребность выказать великодушие, прийти на помощь ближним на некоторое время возвращает ему веру в жизнь.

Однако за кратковременным подъемом духа следуют новые мучения. Его угнетает мысль, что другие, может быть, знают о его преступлении, а он играет перед ними бесполезную комедию, когда делает вид, что все это не имеет к нему никакого отношения.

И действительно, один человек догадался обо всем и насквозь видит его: это гениальный юрист, следователь Порфирий Петрович. Но Раскольникова не арестовывают, не допрашивают, нет; если он впоследствии раскрывает свои уста и обвиняет себя, то это происходит исключительно в силу внутреннего душевного побуждения.

Еще задолго до того, как происходит взрыв, ему кажется, что приближается момент, когда он должен открыть тайну, и он сам сравнивает чувство, испытываемое им при приближении этого момента, с тем чувством, которое проснулось в нем, когда ему показалось, что пробил час убить старуху. Но это чувство постоянно переплетается у него с пылкой ненавистью к окружающему миру; он питает убийственную ненависть к тем, кто, как он думает или боится, знают его тайну.

В конце концов он с ужасом осознает, что даже о матери и сестре, которых прежде так любил, временами он думает теперь с чувством ненависти.

Но эта ненависть и это мучение порождены любовью. Если бы он не любил так сильно, ничего не случилось бы. Если бы он был сухим, черствым человеком, если бы он не был смел и великодушен, он никогда не сделался бы убийцей. Все более и более чувствует он в это время влечение к Соне, которая стала проституткой из любви к своим маленьким братьям и сестрам. Раскольникова с ней сблизило сострадание, восхищение ее благородством и чистотой, потому что ни единая капля порока еще не проникла в ее сердце. Он выражает свое уважение той, которую презирает весь мир.

Она также преступила границы, она также наложила руки на человеческую жизнь, на свою собственную, пожертвовала со¬бой и пожертвовала, по мнению Раскольникова, бесполезно; но по величию своей души она стоить высоко над ним. И мало-помалу Соня обращается в его совесть и оказывается в конце концов сильнее его.

Раскольников не в состоянии противиться этой женщине, столь сильной в своем унижении и смирении, и роман оканчивается тем, что Раскольников идет в полицейский участок и доносит на себя: «Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру ее Лизавету топором, и ограбил».

В эпилоге, происходящем в Сибири, Достоевский заставляет надменный и разбитый жизнью характер Раскольникова смягчиться и возвращает ему бодрость духа благодаря преданной, выносливой любви Сони.