Творчество Андреева

Леонид АНДРЕЕВ (1871—1919)

Детство и юность Андреева.
Детство и юность Андреева.
Философская проза Андреева.
Рассказ «Стена».
Рассказ «Бездна».
Повесть «Жизнь Василия Фивейского».
Рассказ «Красный смех».
Андреев и революция 1905 года.
Пьеса «К звездам».
Рассказ «Губернатор».
Рассказ «Иуда Искариот».
Пьеса «Жизнь человека».
«Рассказ о семи повешенных».
Пьесы «Дни нашей жизни» (1908), «Младость» (1915).
Андреев и Февральская революция.
Андреев в годы гражданской войны.
Смерть Андреева.

Творческое наследие Л. Н. Андреева занимает одно из видных мест в истории русской литературы конца XIX — начала XX века. Мастер слова, художник-экспериментатор, Андреев открыл в литературе особый мир — мир тревожных мыслей и настроений, мятежных страстей, мучительных поисков ответов на коренные, вечные, «проклятые» вопросы жизни, которые властно будоражили сердца и умы современников. Каждое его новое произведение вызывало горячий интерес, острые споры читателей и критики.

Основные мотивы творчества Л. Андреева — мотивы несогласия, сопротивления, бунта против скоротечности человеческой жизни, довлеющих над человеком судьбы, рока, одиночества, отчуждения. Эти мотивы имеют своеобразную, сложную природу, так как нередко соединяют в себе героизм с фатализмом, оптимизм с социальным и космическим пессимизмом, конкретно-историческое изображение жизни с метафизическим, иррациональным, «всеобщим». «Быть может, в ущерб художественности, которая непременно требует строгой и живой индивидуализации, я иногда умышленно отклоняюсь от обрисовки характеров,—писал Л. Андреев К. Чуковскому в 1902 году.— Мне не важно, кто «он» — герой моих рассказов: поп, чиновник, добряк или скотина. Мне важно только одно,—что человек, и как таковой, несет одни и те же тяготы жизни»1.

.После Достоевского Андреев — самая мятущаяся фигура отечественной и мировой литературы. «Каким-то одиноким, не укладывающимся в рамки определенных направлений и школ, живет и работает Андреев»,— писал в 1912 году один из первых исследователей творчества писателя Брусянин. Но он же и добавлял: «И вместе с тем нет такого издания — разве что за исключением крайне правых,— которое не пожелало бы иметь Андреева в группе своих сотрудников».

Свой творческий метод, тяготевший во многом к субъективному типу художественного творчества (романтическому, символическому, экзистенциалистскому, экспрессионистскому) Л. Андреев с полным на то основанием называл неореализмом.

Детство и юность Андреева.

Леонид Николаевич Андреев родился 9(21) августа 1871 года в г. Орле в семье землемера. После окончания гимназии учился на юридическом факультете сначала Петербургского, затем Московского университетов.

Став после его окончания в 1897 году помощником присяжного поверенного, Андреев некоторое время занимался адвокатской практикой и одновременно сотрудничал в московской газете «Курьер» в качестве судебного репортера. В этой газете в 1898 году был опубликован его рассказ «Баргамот и Гараська», написанный в жанре рождественских произведений с их идеей прощения друг другу обид, грехов и т. п. Это произведение открыло начинающему писателю дорогу в большую литературу. При содействии Горького Андреев стал членом литературно-художественного кружка «Среда», получив возможность печататься в сборниках «Знание».

2. Раннее творчество Андреева

а) рассказ «Петька на даче» (1899)

В ранних произведениях, написанных в духе гуманистических заветов русских писателей-классиков, Андреев возвышает свой голос в защиту, «униженных и оскорбленных». В рассказе «Петька на даче» (1899) он рисует жалкую фигуру тщедушного, болезненного десятилетнего мальчика, вынужденного до отупения прислуживать в ненавистной ему парикмахерской. «И утром, и вечером, весь Божий день над Петькой висел один и тот же отрывистый крик: «Мальчик, воды!» И он все подавал и подавал. Праздников не было. По воскресеньям, когда улицу переставали освещать окна магазинов и лавок, «парикмахерская до поздней ночи бросала на мостовую яркий сноп света, и прохожий видел маленькую, худую фигурку, сгорбившуюся на своем стуле и погруженную не то в думы, не то в невесомую дремоту».

Образ Петьки по художественной выразительности и жизненной убедительности может быть поставлен в один ряд с образами детей из рассказов Чехова «Ванька» и «Спать хочется».

Лишь однажды в серой, беспросветной жизни Петьки — появляется крохотный лучик радости. Мать мальчика, кухарка, взяла его на дачу своих хозяев. Перед ребенком, вся маленькая жизнь которого до сих пор ограничивалась стенами«» затхлой парикмахерской, неожиданно открылся новый мир — чудесный мир природы, полный яркого, ласкового солнца, необыкновенных красок, удивительной свежести воздуха. Петька оживает, спина его распрямляется, глаза светятся искринками задора и мальчишеского озорства. Но это пронеслось быстро, как сон, чудесное дачное воскресенье закончилось, будто его и не было, и вновь потянулись дни, недели, месяцы отупляющего труда под надоедливые возгласы «Мальчик, воды!».

Рассказ написан с классической четкостью и глубокой реалистической правдой. Он проникнут неподдельным сочувствием автора к детям, лишенным детства. Простота сюжета, естественность в «развитии событий, тонкое понимание психологии ребенка, точность и выразительность деталей, мастерство речевой характеристики — таковы черты этого произведения.

б) рассказ «На реке» (1900)

Светлой человечностью овеян рассказ «На реке» (1900). Его герой, спасающий во время наводнения жителей слободки, преисполнен деятельной любовью к людям. Душевность и теплота отличают и женщину-проститутку, которая не может бросить на произвол судьбы умирающего старика, ее хозяина, содержателя публичного дома, хотя вряд ли она от него видела что-либо хорошее. Пристально всматривается писатель в своих персонажей, которых свел случай возле умирающего в «старом и грешном» домишке, ставшем свидетелем подлинной человечности.

в) рассказ «В подвале» (1901)

С большой эмоциональной силой написан рассказ «В подвале» (1901). Автор повествует здесь о безотрадной жизни обитателей «дна» — пьяниц, воров, проституток. Однажды в этот темный, сырой подвал приходит новая жертва — молодая женщина с грудным ребенком. И грубые, обозленные на всех и вся ночлежники начинают вести себя по-иному. В их- сердцах пробуждается нежность и сострадание к маленькому, беспомощному существу. В этот миг проснувшейся в них человечности они выше, нравственно прекраснее черствых, скучающих богатых людей, живущих над ними в доме.

Стремлением видеть в «униженных и оскорбленных» людях высокие человеческие начала Андреев был близок своим современникам, писателям-реалистам Чехову, Горькому, Куприну, Шмелеву.

Роднит Андреева с этими писателями и тема обличения «пошлости пошлого человека». Впечатляющий образ духовно ограниченного обывателя он создал в рассказе «У окна» (1899). В персонаже этого произведения — чиновнике Николаеве — можно обнаружить известное Сходство с Беликовым из чеховского рассказа «Человек в футляре».

Николаев — раб и трус, себялюбивый обыватель, принадлежащий к разряду «мелких людей», которые вызывают не сочувствие, как Акакий Акакиевич, Макар Йевушкин или Яков Скороходов, а чувство неприязни. Главная черта Николаева — страх перед жизнью: когда-то его любила девушка Наташа, но он ради нее не стал жертвовать своим покоем. Николаев с его вялым чувством к Наташе спасовал перед боязнью возможных беспокойств. Драка, случившаяся на свадьбе Наташи, в конце концов вышедшей замуж за другого, доставляет Николаеву удовлетворение, т. к., по его мнению, свидетельствует о том, что он поступил правильно, не женившись. «Вы там деритесь, а я засну!» И это «засну»,— пишет автор,— ехидное, шипящее, вырвалось из его груди, как крик победного торжества и было последним гвоздем, который вбил он в крышку своего гроба».

3. Философская проза Андреева.

Одновременно с написанием произведений конкретно-реалистической тематики писатель начинает работать над философскими рассказами и повестями, в которых рассматривает проблемы жизни и смерти, добра и зла, власти над человеком рока, судьбы, случая. Немало внимания уделяет он и проблеме отчуждения, одиночества человека среди людей, которая станет позднее распространенной у писателей-экзистенциалистов Кафки, Камю, Сартра и др.

В этом смысле Андреев — предтеча экзистенциализма в мировой литературе. Выступая как писатель, ищущий новые художественные формы для выражения своего мировосприятия, Андреев во многих случаях опережал родственные эстетические искания зарубежных авторов.

Один из устойчивых мотивов его творчества — ощущение бессилия человека перед слепыми силами судьбы, Недостижимости счастья, неосуществимости мечты. Рассказ «Большой шлем» (1899) рисует компанию людей, ведущих унылый, однообразный образ жизни, равнодушных друг к другу и ко всему, что выходит за пределы их совместной игры в карты. Убогое мещанское существование и в этом произведении воссоздается писателем с большой художественной силой. Но основная мысль рассказа — в другом. В нем возникает тема рока, слепой судьбы, в руках которой человек — жалкая песчинка. Слепой рок не давал одному из игроков, Масленникову, удачи, но в последний вечер к нему в руки шел «беспрерывный наплыв хороших карт, в котором чувствовалось что-то страшное». Масленникову достается туз — большой шлем, еще секунда, и он наконец-то будет в выигрыше, счастье улыбнется и ему. Но внезапная, неумолимая смерть обрывает его жизнь.

В рассказе «Жили-были» мастерски нарисованы картины реальной действительности, рельефно вылеплены фигуры персонажей — трех обитателей больничной палаты: купца Кошеверова, дьякона Сперанского и студента Торбецкого. Купец и дьякон скоро умрут, они знают об этом и по-разному относятся к предстоящей смерти. Кошеверов свою силу, свою жизнь растратил «без нужды, без пользы, без радости» и уходит из жизни с ожесточенным отчаянием, прикрываемым маской бесстрашия.

Жизнелюбивому дьякону ведома христианская истина о жизни вечной и бесконечной, и потому острота сожаления о быстротечности бытия сглаживается у него осознанием честно пройденного земного пути. Но когда приходит ночь, Кошеверов и дьякон вместе плачут «о солнце, которого больше не увидят, о яблоне «белый налив», которая без них даст свои плоды, о тьме, которая охватит их, о милой жизни и жестокой смерти». Весь рассказ проникнут авторским несогласием против такого порядка вещей, при котором человек должен уходить из жизни рано и против своей воли. Чтобы усилить эту мысль, Андреев останавливает читательское внимание на изображении прелести солнечного света.

Во многих произведениях Андреев ставит вопрос об объективных и субъективных причинах несовершенства человека. Ко всем этим рассказам и повестям в качестве эпиграфа можно поставить заключительные слова чернового варианта «Рассказа о семи повешенных»: «Люди, люди, как долог и мучителен ваш путь к совершенству. Как долго вам еще идти».

4. Рассказ «Стена».

В созданном в 1900 году рассказе «Стена» действуют безымянные персонажи: «прокаженные» (т. е. проклятые, обреченные люди) и противостоящие им ночь и особенно стена — извечные враги людей. Это противостояние сохраняется на всем протяжении повествования. Люди отчаялись и устали в непрерывной борьбе со своими врагами, которые преграждают путь к новой, совершенной жизни. «Как к друг другу прижимались они к стене и просили у нее защиты, а она всегда была наш враг, всегда. И ночь возмущалась нашим малодушием и трусостью и начинала грозно хохотать (…) Гулко вторила… мрачно развеселившаяся стена, шаловливо роняла на нас камни, а они дробили наши головы и расплющивали тела. Так веселились они, эти великаны, а мы лежали ниц. Тогда все мы молили: «Убей нас!» Но умирая каждую минуту, мы были бессмертны как боги».

Многие современники Андреева поняли этот рассказ как протест против существующего строя, «стеной», стоящего на пути свободного развития общества. Подобную конкретно-историческую трактовку рассказа можно встретить и у позднейших исследователей, упрекавших писателя в абстракции, неверии в революционные силы и т. п.

Эта точка зрения не учитывает жанровую специфику андреевских произведений, многие из которых, в том числе и «Стена», носят притчевый, аллегорический характер.

Создавая свое произведение, Андреев стремился к широчайшим нравственно-философским обобщениям. «Стена»,— писал он одному из своих корреспондентов, поясняя замысел рассказа,— это все то, что стоит на пути к новой, совершенной и счастливой жизни. Это политический и социальный гнет, это несовершенство человеческой природы с ее болезнями, животными инстинктами, злобою, жадностью и пр. Это вопросы о цели и смысле бытия, о судьбе, роке, о Боге, о жизни и смерти — «проклятые вопросы».

Автор подчеркивает в рассказе важную мысль: все собравшиеся у подножия стены люди находятся в одинаково тяжелых условиях, все они «прокаженные». Но несмотря на это, у них не возникает потребности в единении, в солидарности перед лицом общей беды. У них нет сочувствия к голодным, хотя, возможно, очень скоро каждый из них может тоже оказаться на грани голодной смерти. Они цинично равнодушны к тем своим собратьям по несчастью, которые, отчаявшись, пытаются «пробить стену лбом».

Мысль об отчуждении людей, их фатальной разъединенности не раз повторяется и варьируется в произведении, приобретая характер лейтмотива. В результате такого равнодушия людей друг к другу и к общему делу возникает ситуация своеобразного «пира во время чумы». Стремятся как-то противостоять стене, другие, «бледные и измученные», сходятся и расходятся в «бесконечном» танце, третьи же с «веселой завистью смотрят на танцующих, четвертые находят себе «временную подругу», пятые — «некрасивые и больные» — женаты, шестые набрасываются на «труп повешенного» и т. п.

Но не только взаимное равнодушие, зависть, корысть, озлобление, эгоизм людей делают «стену» неприступной и непобедимой: на пути человека к лучшей жизни стоят и другие препятствия, в частности, вражда полов. Именно ее имеет в виду автор, когда кратко, но выразительно показывает эволюцию в отношениях двух «прокаженных» — мужчины и женщины.

«Я обнимал ее, а она смеялась, и зубки у нее были беленькие, и щечки розовенькие. Это было так приятно! И нельзя понять, как это случилось, но радостно оскаленные зубы начинали щелкать, поцелуи становились уксусом, и с визгом, в котором еще не исчезла радость, мы начинали грызть друг друга и убивать. И она, беленькие зубки, тоже била меня по моей больной слабой голове. И это было страшнее, чем гнев самой ночи и бездушный хохот стены. И я, прокаженный, плакал и дрожал от страха, и потихоньку, тайно ото всех, целовал гнусные ноги стены, и просил ее: меня, только меня одного, пропустить в тот мир, где нет безумных, убивающих друг друга людей.»

5. Рассказ «Бездна».

Преодолеть стену мешают также, по убеждению автора, и такие вечные враги человека, как болезни, старость, смерть, власть животных инстинктов. В рассказе «Бездна» (1902) писатель повествует о том, как однажды хулиганы, встретив в лесу влюбленную парочку, цинично изнасиловали девушку, курсистку Зиночку, а ее кавалера, студента Немовецкого, жестоко избили. Отвратительные образы хулиганов выступают в рассказе символами темных, звериных инстинктов. А в конце рассказа мы видим, что это же звериное начало таится и в Немовец-ком. Незадолго до нападения хулиганов он с пафосом рассуждал о возвышенной, благородной любви, о всесилии всего истинно прекрасного. Но когда Немовецкий стал приводить Зиночку в чувство, он вдруг ощутил, что в нем самом пробуждается жестокий зверь. Не в силах противостоять проснувшимся грубым инстинктам Немовецкий тоже насилует Зиночку.

Уничтожить «стену» препятствий на пути к «новой, совершенной и счастливой жизни», считает писатель, можно только преодолев отчуждение людей и взрастив в своих душах семена подлинной духовности. В этом заключается гуманистический пафос произведений Л. Андреева, основной смысл его нравственной философии.

6. Повесть «Жизнь Василия Фивейского».

Для освещения важнейших нравственно-философских проблем Андреев нередко обращался к евангельским историям, по-своему их интерпретируя. Их высокая многоплановая символика позволяла писателю создавать произведения-притчи, содержащие широкие обобщения. Такова повесть «Жизнь Василия фивейского» (1903) — одно из значительных произведений раннего Андреева, посвященное поискам смысла жизни. Писателем истолкована здесь известная история из Ветхого Завета о многострадальном Иове, которого Христос подверг испытаниям, чтобы укрепить его в вере.

Над героем повести сельским священником Василием тяготеет рок. Утонул его первый сын, попадья от горя и тоски стала пьяницей. Родился второй сын, но он оказался идиотом. Сгорает дом священника, от ожогов умирает жена. Но все эти несчастья не поколебали веры о. Василия в Бога. Снова и снова обращает он к Небу свое «Я верю!» Во всем происходящем, в цепи постигших его несчастий о. Василий пытается узреть Высший смысл и замысел. Он приходит к мысли, что там, где он видел хаос и бессмыслицу, рукой Господа начертан план его судьбы, чтобы подготовить его к великому подвигу.

Когда трагически погибает батрак Семен Мосягин, которого Фивейский спас от голода и нищеты, о. Василий делает попытку совершить этот подвиг, сделать чудо: он пытается воскресить умершего. Но тщетно. Мертвый не встал. И тогда о. Василий в нетерпении, гордыне и обиде обрушивает на Бога свои гневные упреки: «Так зачем же я верил? Так зачем же ты дал мне любовь к людям и жалость,— чтобы посмеяться надо мною? Так зачем же всю жизнь ты держал меня в плену, в рабстве, в оковах?» Эти богохульные упреки сменяются в душе Фивейского бредом и страхом. У него возникают галлюцинации, начавшаяся гроза кажется ему разрушением и гибелью, карой Божией за его богохульство. В состоянии, близком к безумию, священник бежит неведомо куда и падает мертвым.

Обычно это произведение трактуют как подтверждение атеистических, богоборческих взглядов и настроений писателя. Думается, смысл его в ином: о. Василий не выдержал Божиего испытания, спасовал и сам себя наказал за нетерпение, гордыню, а в конечном счете и богохульство. Писатель горячо сочувствует своему герою, но и осуждает его за этот ложный шаг, ставший роковым в его земной жизни.

Имея в виду повесть «Жизнь Василия Фивейского», Андреев писал в 1904 году Неведомскому: «Я убежен, что не философствующий, не богохульствующий, а искренно, горячо верующий человек не может представить Бога иначе, как Бога-любовь, Бога-справедливость, мудрость, чудо. Если не в этой жизни, так в той, обещанной, Бог должен дать ответ на коренные вопросы о справедливости и смысле. Если самому «смиренному», наисмиреннейшему, принявшему жизнь как она есть и благословившему Бога, доказать, что на том свете будет, как здесь: война, несправедливость, безвинные слезы — он откажется от Бога. Уверенность, что где-нибудь да должна быть справедливость и совершенное знание о смысле жизни — вот та утрата, которая ежедневно рождает нового Бога».

Повесть «Жизнь Василия Фивейского» имела ошеломляющий успех. Изображение писателем духовного кризиса человека, острота постановки вопроса о цели и смысле жизни, о границах человеческого разума и воли в их соотношении с Провидением вызвали огромный интерес читательской аудитории к этому произведению. Этому же способствовала и стилевая манера повести. Писатель проявил себя здесь как оригинальный мастер-психолог. Не воссоздавая последовательного развития психологического процесса, как это делали Достоевский и Толстой, он останавливает наше внимание на описании внутреннего состояния персонажа в переломные, качественно отличные от прежних, моменты его духовной жизни и дает авторскую итоговую характеристику этого этапа, своего рода авторское лирико-философское обобщение, тесно слитое, за счет использования несобственно-прямой речи, с ощущениями и размышлениями героя.

Эпичность повествования сочетается в повести с повышенной экспрессивностью. По точному наблюдению В. Г. Короленко, повествование «полно нервного захвата, читатель попадает в какой-то вихрь, палящий и знойный».

Л. Андреев предстал в этом произведении как. один из создателей мирового экспрессионистического искусства. Экспрессионизм (от французского слова expression — выражение) как художественное течение сформировался в 1910-е годы в западноевропейской живописи и музыке. Объективное изображение действительности, раскрытие ее существенных сторон не является главной задачей экспрессионистского искусства.

Реальная действительность рассматривается экспрессионистами не как объект познания и изображения, а как отправной пункт для творчества, дающий мощный импульс фантазии художника, нередко деформирующей события и факты. Главным в экспрессионистическом искусстве является выражение субъективных представлений автора. Отсюда характерное для экспрессионизма стремление к гротеску, к фантастическому, нарушение жизненных пропорций. «Ставя своей задачей лишь одно — резко и ярко представить перед читателем или зрителем свою мысль, художник совершенно не заботится о том, чтобы быть верным действительности, чтобы в самом быте найти живое воплощение своей мысли. Он создает новую фантастическую действительность…»,— пишет один из немногих отечественных исследователей экспрессионизма К. В. Дрягин.

Фантастичность, гротескность, гиперболизм экспрессионистических образов обусловлен особыми принципами типизации, которые К. Дрягин определяет следующим образом: «Не символизация, не отражение «недосказанного», надмирного», а алгебраизация, сведение конкретного к отвлеченной «сущности» («essentia»), вещи к понятию — вот прием Андреева».

Эти особенности экспрессионистического искусства без труда можно обнаружить в повести «Жизнь Василия Фивейского». Рисуя реальные жизненные картины, быт, пейзаж, портреты персонажей, писатель пытается сгруппировать по своему произволу факты и явления для того, чтобы ярче воплотить основную мысль произведения, поразить воображение читателя. Так, он вяжет цепь несчастий о. Василия, нагнетает вокруг него страдания и горе окружающих, вводит в повествование гротескные, преувеличенно жуткие фигуры сына-идиота и калеки, пришедшего на исповедь и хвастающегося своей болезненной извращенностью. Этому же способствует и нервная, напряженная речь автора и персонажей, сгущенные краски, повторяющиеся мрачные и тревожные фразы, туманные намеки на нечто грозное и таинственное, сулящее беду беззащитному человеку.

Успех повести побудил Андреева активизировать поиски новой манеры художественного письма. В цитировавшемся выше письме к М. Неведомскому он признается, .что «окрылен на новые ирреальные подвиги, что так можно писать».

7. Рассказ «Красный смех».

И действительно, экспрессионистические черты еще ярче проявились в следующем значительном произведении писателя — рассказе «Красный смех» (1904), которым он по-своему откликнулся на события русско-японской войны. Андреев поставил своей задачей показать состояние человеческой психики в атмосфере «бездушия и ужаса» массового убийства.

Для Андреева, как и для Л. Толстого, автора опубликованной в 1904 году статьи «Одумайтесь!», русско-японская война была не только нарушением библейской заповеди «не убий». Каждый из ник размышлял о путях цивилизации, истории, прогресса, т. е. стремился осмыслить философию истории. Как и Л. Толстой, Андреев считает, что всякая война есть зло, преступление против жизни и противоречит ее смыслу.

Протестуя против войны, писатель в своем рассказе нарочито сгущает краски, широко используя в этих целях гротеск, фантастику. Рассказ превращается в сплошное нагромождение кошмаров, в картины слепой, безрассудной гибели сотен тысяч людей. Рассказчик, от имени которого ведется повествование, видит на поле боя чудовищную картину. Вот он разговаривает с молоденьким вольноопределяющимся. Но тут раздается взрыв снаряда и перед ним вместо лица собеседника оказывается что-то ужасное, страшное, откуда льется кровь. Повсюду слышатся стоны раненых, люди звереют от боли, стреляют в себя или сходят с ума, смеются красным смехом — смехом крови и ужаса.

Люди на войне, в изображении писателя, настолько теряют человеческий облик, что превращаются в безумцев, которые бессмысленно и жестоко истребляют не только друг друга, но готовы уничтожить весь мир: «Мы разрушим все: их здания, их университеты, их музеи… мы попляшем на развалинах… мы сдерем кожу с тех, кто слишком бел… Вы не пробовали пить кровь? Она немного липкая… но она красная, у нее такой веселый красный смех!..»

Рассказ состоит из двух частей: первая представляет собою изображение сцен кровавых действий, о которых рассказывает младший брат со слов старшего, участника войны; во второй части сцены военных событий переплетаются с изображением тыла, с фантазиями и снами младшего брата. Кроме того, в повествование включены рассказы и других очевидцев войны: доктора, студентов-санитаров, сестры молоденького офицера, жениха сестры обоих братьев и др. Почти все они сходят с ума от увиденного.

Мотив безумия занимает одно из важных мест в проблематике андреевского произведения. Младший брат и сестра офицера считают сумасшествие формой протеста и противостояния «безумному миру». «Я не понимаю войны и должен сойти с ума, как брат, как сотни людей, которых приводят оттуда. И это не страшит меня. Потеря рассудка мне кажется почетной, как гибель часового на своем посту»,— признается рассказчик.

В одном из эпизодов сообщается о пленном вражеском офицере, которого конвойные считают сумасшедшим только потому, что, будучи на войне, он не взял в руки оружие. Его «сумасшествие», как и сумасшествие обоих братьев — это способ отстоять самоуважение, достоинство, человеколюбие. Мотив безумия Андреев осмысливает и воплощает так же, как это делал В. Гаршин в своем рассказе «Красный цветок»: чуткий человек в безумном мире не может оставаться психически здоровым, но его психическое нездоровье — свидетельство его нравственного здоровья.

Рассказ «Красный смех» завершается сильным аккордом, который Горький, Г. Чулков и др. современники сравнивали со звучанием библейских сказаний, в частности с книгой пророчеств Иезекииля. Рассказчику, преследуемому полицией за участие в военной демонстрации, является жуткое видение, будто в «зареве багрового света», исходящего от «огненно-красного неба» на «темно-красном поле» появляются бесчисленные ряды бледно-розовых мертвых тел», которые «выбрасывала земля», а за окном «в багровом и неподвижном свете стоял сам Красный смех».

Картины войны, изображенные Андреевым в рассказе, напоминают антивоенные офорты испанского художника-экспрессиониста Гойи, одного из любимых художников писателя. Не случайно, задумав издать рассказ отдельной книгой, Андреев намеревался проиллюстрировать его картинами Гойи из серии «Капричиос» и «Бедствия войны».

Произведения обоих художников — это эмоционально страстные произведения-предостережения, произведения-призывы навсегда исключить войны из жизни общества.

8. Андреев и революция 1905 года.

Приближение революции 1905 года сильно взволновало Л. Андреева. «Вы поверьте,— признавался он в одном из писем В. Вересаеву,— ни одной мысли в голове не осталось, кроме революции, революции, революции…». В феврале 1905 года писатель предоставил свою квартиру для заседания ЦК РСДРП, за что был арестован и почти месяц просидел в Таганской тюрьме.

Однако не следует преувеличивать революционность взглядов Л. Андреева. Революцию писатель понимал очень широко: как неустанное стремление человека к чему-то новому, как брожение духа, как поиски обществом новых, более совершенных форм жизнеустройства. Писатель был убежден, что свободу духа человек обретает вне партий, что принадлежность к той или иной партии сковывает человеческие возможности и потенции, ограничивая его деятельность узкими рамками партийно-политической борьбы.

20 марта 1906 года Андреев писал А. Амфитеатрову: «Горький — Красное знамя, а я — Красный смех, нечто в политическом смысле никакого значения не имеющее. Правда, по существу моей литературной деятельности — я революционер, — но это не то революционерство, которое требуется моментом…». Еще более откровенно свою позицию писатель определил в письме к Г. Чулкову: «Я не принимаю жизни, какая она есть и никогда не приму, но я не хочу выкидывать никакого знамени, даже знамени бунта…».

Романтическое восприятие революции как устремленности человека вперед, к неизведанному, его душевное горение отразилось во многих произведениях писателя той поры. В рассказе «Из рассказа, который никогда не будет окончен» герой-интеллигент, семьянин, узнав, что неподалеку от его дома воздвигнута баррикада, с подъемом собирается встать в ряды ее защитников, меняя спокойный, устоявшийся образ жизни, на жизнь, полную опасности и непредсказуемости: «Много… чудесного и великого произошло в те дни, и не поверят мне те, кто спит сейчас тяжелым сном серой жизни и умирает, не проснувшись.» Здесь обозначена извечная проблема деятелей и обывателей, «соколов» и «ужей», которая была характерна для предшествующей русской литературы, но особенно актуализировалась в творчестве писателей — знаньевцев.

Почему так назван этот романтически приподнятый рассказ? Да потому, что никогда, убежден писатель, йе исчезнет потребность общества в самоотверженных людях, никогда не иссякнет любовь человека к «свободе, к свету», готовность до конца отдать себя борьбе за высокую цель.

Романтика дерзаний человеческого ума и воли воспета Андреевым и в пьесе «К звездам» (1905), которой он дебютировал как драматург. За свою творческую жизнь Андреев создал 29 пьес, активно вписавшись в процесс обновления отечественной драматургии, предпринятый А. Чеховым. Пьесы Андреева разнообразны по жанрам и стилю — от водевиля до трагедии, от бытовых до символико-аллегорических и экспрессионистских.

9. Пьеса «К звездам».

В пьесе «К звездам» писатель приравнял подвиг научный к революционному. Андреев показал здесь представителей лучшей части современной интеллигенции: ученых, Цля которых работа — это повседневный подвиг, и революционеров, для которых героизм есть жизнь. События развиваются здесь вне времени, а действие происходит в неизвестной стране. Эта подчеркнутая абстракция призвана, по мнению автора, дать экстракт революционной философии, показать духовное содержание революции, понимаемой писателем как стремление вперед.

В группе ученых мы видим талантливого астронома Терновского и его многочисленных учеников и коллег. Это — созерцатель и эпикуреец Василий Житов, педантичный, сухой, весь ушедший в работу Поллак, мятущийся между наукой и гражданским долгом Иосиф Лунц и другие.

Не менее разнообразна галерея революционеров. Анна, дочь Терновского, и ее муж Валентин Верховцев — чернорабочие революции, для которых, по выражению Верховцева, революция — ремесло. Они слишком узко смотрят на мир, считая, что место каждого честного человека только на баррикадах. Они скептически относятся к «звездочету» Терновскому, не разделяя почтительного отношения к нему Маруси, невесты погибшего сына Терновского.

Во главе революционного движения стоит рабочий Трейч. Он соединяет в себе высший героизм и трезвый расчет, мечтательность и действенность. «Земля — это воск в руках человека,— вдохновенно говорит Трейч — надо мять, давить — творить новые формы. Но надо идти вперед. Если встретится стена — ее надо разрушить. Если встретится гора — ее надо срыть. Если встретится пропасть — ее надо перелететь. Если нет крыльев — их надо сделать!..»

Любопытна творческая история этого произведения. Вначале Горький и Андреев хотели совместно написать пьесу, в которой предполагали показать, как далека творческая интеллигенция от народа. Но после появления пьесы Горького «Дети солнца» Андреев создал свою пьесу, отличную от концепции пьесы Горького. Горький критикует своего Протасова, устремленного к вечным проблемам бытия и отвернувшегося от злободневных вопросов времени. Андреев, обратившись к той же цели, предложил иное решение.

Главный герой его пьесы Сергей Николаевич Терновский убежден в неразрывной связи человека с Космосом. Он вдохновенно говорит о сопричастности человека к жизни вселенной. Но человек, по Терновскому, не только соединен с Космосом. Он — «господин» над «всеми этими сверкающими громадами», потому что только человеку по плечу разгадать тайны вселенной, ибо он один владеет величайшим из сокровищ — разумом, мыслью, «могучей и свободной «царицей пространств».

Размышления Терновского о Космосе и дерзостной человеческой мысли казались современникам странными и оторванными от земных дел. Но писатель ничего здесь не преувеличил. Подобные идеи уже прочно владели в то время калужским мечтателем К. Э. Циолковским!

В пьесе намечена эволюция образа Терновского. Если в начале пьесы Терновский, одержимый научной деятельностью, декларирует свое равнодушие к делам земным, называя их «суетными заботами», то в момент, когда он узнает о трагической гибели сына-революционера, он сбрасывает маску холодности и равнодушия, становится теплее, человечнее. Терновский плачет о сыне (а прежде заявлял, что не может плакать из-за смерти одного человека, даже если это будет его родной сын), мысль его все чаще обращается к людям, к их страданиям, разуму, мечтам,

Идеи Терновского о всесилии человека, о необходимости борьбы за прогресс приподнимают упавшую духом Марусю, невесту его погибшего сына, вновь вдохновляют ее на борьбу. Финальный аккорд пьесы, который завертев шается Словами Терновского, простирающего руки к звездам («Привет тебе, мой далекий,— мой неизвестный друг!), и Маруси, протягивающей руки к земле («Привет тебе, мой милый, страдающий брат’.), символизирует величие целей человека, проникающего в тайны мироздания и одновременно чуткого к делам земным.

Из других произведений, созданных Л. Андреевым в годы революции, выделяются рассказы «Губернатор» (1905), «Иуда Искариот», «Тьма» (1907) и пьеса «Жизнь Человека» (1906—1908).

10. Рассказ «Губернатор».

В рассказе «Губернатор» немало точных и выразительных деталей и эпизодов, воссоздающих атмосферу жизни провинциального города. Такова картина нищеты рабочей слободки и ужасной трагедии, произошедшей со многими ее жителями: десятки мужчин и детей были расстреляны за участие в голодной забастовке перед окнами губернаторского дома. Такова также сцена осмотра губернатором пожарного сарая, где лежат трупы убитых. С той же реалистичностью и психологической емкостью рассказано о порке крестьян, производившейся по распоряжению губернатора, о сумасшествии Натальи Сазоновой, у которой при расстреле демонстрантов была убита семилетняя дочка. Жизненно верен и образ губернаторского сына — офицера, для которого само собой разумеется, что в «бунтовщиков и нарушителей порядка» надо стрелять.

Главное же внимание в рассказе уделено губернатору, вернее изображению мук совести его и ожиданию возмездия. Побывав в сарае, где лежат трупы расстрелянных по его приказу людей, губернатор начинает осознавать, что он — преступник. «Какая же это государственная необходимость — стрелять в голодных. Государственная необходимость — кормить голодных»,— мучительно размышляет он.

Произведение пронизано идеей Высшей предопределенности и неизбежности возмездия за содеянное. Губернатор, отдав приказ о расстреле, преступил христианскую заповедь «Не убий», и с этого момента в действие вступает библейский закон «Какою мерою мерите, такою и вам отмерится». Губернатор обречен. Это знает он и весь город.

Трогательную ноту вносит в повествование письмо юной гимназистки, проникнутое сочувствием к губернатору и обещанием молиться за спасение его души. Прекрасно осознавая, что он обречен, губернатор не пытается уйти от гибели, целиком положившись на волю Божию. Он как бы сам устремляется навстречу возмездию,. гуляет по городу, как «мертвец, ищущий могилы». Убийство губернатора трактуется автором как фатальная неизбежность. Происходит оно буднично, на грязной площади, совершают его двое неизвестных.

11. Рассказ «Иуда Искариот».

В рассказе «Иуда Искариот» (1907) Андреев, своеобразно переосмыслив самую трагическую евангельскую историю — о предательстве апостолом Иудой Иисуса Христа, поставил перед собой нелегкую задачу — дать новую психологическую трактовку поведения Иуды.

В интерпретации Андреева Иуда — самый умный, самый преданный и верный, из учеников Иисуса Христа. Он хорошо знает жизнь, у него достаточно оснований скептически относиться к людям. Жизненный опыт подсказывает Иуде, что человечество погрязло во лжи. Вместе с тем в глубине души он верит, что во взгляде на людей, особенно на перспективы их духовного возрождения, прав Иисус, а не он, Иуда. Именно в силу этого он и предает Христа. Парадокс? Нет, ибо если Иисус прав, а в глубине души Иуда верит, что это так, то это предательство окажется недейственным и откроет всем глаза на Истину, заставит людей глубже и крепче поверить в Спасителя.

Предательство для Иуды, таким образом,— последняя ставка его веры в людей. До самого последнего мгновенья он надеется, что люди вовремя поймут, кого они казнят. Иуда думает, что люди, увидев как распинают невинного Иисуса Христа, их Любовь и Надежду, «всею грозною массой мужчин, женщин и детей двинутся вперед, молча, без крика сотрут солдат … вырвут из земли проклятый крест и руками оставшихся в живых высоко над теменем земли поднимут свободного Иисуса». Но этого не произошло. Тогда взор Иуды обращается к апостолам. Он надеется, что ученики Христа спасут его, ведь они постоянно клялись в своей беззаветной любви к Нему. Но и апостолы не сделали этого. Христос распят. И тогда Иуда «высоко над теменем земли поднимает на кресте любовью распятую любовь».

Любовь Иуды к Учителю так велика, что он убивает себя, веря, что ласково встретит его Распятый, а потом, обнявшись, как братья, вернутся они на землю. Иуда — единственный из апостолов, который не может пережить смерти Иисуса и убивает себя.

Рассказ вызвал бурю противоречивых отзывов и оценок. Писателя обвиняли в кощунственном отношении к апостолам, в антипатии к людям, в невежестве в вопросах христианской веры.

В парадоксально заостренном сюжете произведения писатель показал несовершенство человеческого сознания (поведение людей во время ареста и казни Христа) и сложность, противоречивость психики людей (мотив предательства Иуды).

Еще более парадоксален сюжет рассказа «Тьма». Его герой, революционер-террорист, спасаясь от преследования полицией, укрывается в публичном доме. И здесь с ним происходит редкая метаморфоза. Когда проститутка Люба от имени «миллионов раздавленных жизней» бросает ему в лицо обвинение «Как же ты имеешь право быть хорошим, когда я — плохая?», революционер соглашается с этим доводом и приходит к мысли о том, что «стыдно быть хорошим».

Стыдно, потому что нельзя ничего изменить в изначально несовершенном, порочном состоянии мира. Личная нравственная чистота и праведность в таком случае, по мысли героя рассказа, становится чудовищным эгоизмом. И герой заявляет: «Если нашими фонариками мы не может осветить всю тьму.., выпьем за то, девицы, чтобы все огни погасли.»

Автор усматривает в такой позиции героя произведения своеобразный гуманизм: «Если нет рая для всех, то и для меня его не надо.» Однако эта позиция весьма спорна: ведь герой не возвышает до себя позицию девушки, а наоборот, фактически капитулирует перед ее жизненной философией. Именно поэтому рассказ вызвал резкое осуждение Горького, что привело затем к заметному охлаждению в их отношениях.

12. Пьеса «Жизнь человека».

В созданной в 1908 году экспрессионистической драме «Жизнь человека» Андреев вновь возвращается к мысли о предопределенности человеческой судьбы, о довлеющем над человеком роке. Автор попытался обобщить человеческую жизнь, избрав в качестве сюжета и композиции своего произведения схематически очерченное изображение вечно повторяющегося круга жизни от рождения до смерти, через юность, зрелость, старость.

В пьесе три основных действующих лица: Человек, не имеющий имени и несущий в себе, таким образом, широкое обобщение, его жена, названная оруженосцем Человека, и олицетворяющий злой рок Некто в сером, безмолвный и бесстрастный персонаж, в руке которого постепенно сгорает восковая свеча, символизирующая человеческую жизнь. Остальные персонажи, населяющие пьесу, являются персонифицированными атрибутами вечного круга жизни: родственники Человека, его соседи, гости, друзья, враги и наследники.

Суть драмы изложена уже в прологе: «Он (человек) пройдет все ступени жизни, ограниченный зрением, он никогда не будет видеть следующей ступени… не будет знать, что несет ему грядущий день, час, минута». Пять картин пьесы иллюстрируют этот тезис, воссоздавая в самом общем виде пять ступеней в жизни Человека: 1. Рождение Человека и муки его матери; 2. Любовь и бедность; 3. Бал у Человека; 4. Несчастье Человека; 5. Смерть Человека.

Для выражения основной идеи произведения драматург использует цветопись. Так, комната, где происходит действие, в разные этапы жизни Человека приобретает разную цветовую окраску: в картине «Любовь и бедность» она залита теплым светом; в картине «Бал у Человека» сияет холодной белизной и блеском позолоты; в картине «Смерть Человека» мерцает сумрачным полусветом.

Действие пьесы проходит под звуки популярной в те годы польки «Что танцуешь, Катенька?» Причем, на разных этапах жизни Человека эта музыкальная мелодия варьируется. Если в сцене бала музыка, согласно авторской ремарке, звучит так, что между звуками образуются как бы провалы, «пустые пространства», служащие для более яркого воплощения авторской мысли об эфемерности пришедшего к герою богатства, то в сцене смерти Человека эта же мелодия звучит приглушенно и нежно, усиливая мотив прощания с земной жизнью.

С момента появления пьесы за нею закрепилось мнение, что она пессимистична, т. к. утверждает бесплодность сопротивления судьбе. Однако Андреев решительно возражал против такой трактовки произведения. В. Вересаев в своих воспоминаниях приводит эпизод беседы драматурга с одним из исполнителей главной роли в спектакле «Жизнь Человека»: «Так вы играете Человека большим, могучим, не сдающимся перед роком? Вот! Вот именно так и надо его играть».

Основной пафос пьесы — несогласие ее героя и автора с предопределенностью судьбы, бунт против рока. Уже в юности Человек одержим желанием сразиться с Некто в сером: «…Я смел и силен, я зову тебя на бой. Поблестим мечами, позвеним щитами, обрушим на головы удары, от которых задрожит Земля! Эй, выходи на бой!» <…>

Побеждая, я буду петь песни, на которые откликнется вся земля: молча падая под твоим ударом, я буду думать лишь о том, чтоб снова встать и ринуться в бой! В моей броне есть слабые места, я знаю это. Но, покрытый ранами, истекающий алой кровью, я силу соберу, чтобы крикнуть: «Ты еще не победил, злой недруг человека!» Этому вызову герой остается верен до конца дней.

С течением времени жизнь Человека становится все трагичнее: он снова беден, его творчество (герой пьесы по профессии — архитектор) чуждо новому поколению, уходит из жизни любимый сын. Наконец умирает и он сам. Но в последние минуты жизни Человек зовет оруженосца, проклинает Некто в сером и умирает с воплем: «Где мой меч?!»

13. «Рассказ о семи повешенных».

Одним из лучших произведений Л. Андреева, несомненно, является «Рассказ о семи повешенных» (1908). Он навеян конкретной общественно-политической ситуацией в России 1906—1908 годов, когда обострившийся I до предела терроризм вызвал ответную реакцию властей: военно-полевые суды иногда выносили в день до двадцати смертных приговоров, ставших, тю выражению В. Короленко, «бытовым явлением» русской жизни того времени.

Прогрессивная общественность страны не раз выступала I в те годы против массового правительственного террора. Особенно широкий резонанс во всем мире получили написанные по этому поводу публицистические статьи Л. Толстого «Не могу молчать!» и В. Короленко «Бытовое явление».

Среди тех, кто возвысил свой голос против смертных казней, был и Л. Андреев. «Рассказ о семи повешенных» отразил его новое отношение к действительности. «Несомненно только одно,— писал он Горькому 11 февраля 1908 года,— что от отрицания жизни я как-то резко поворачиваю сейчас к утверждению ее. И если прежде я думал, что существует только смерть, то теперь я начинаю догадываться, что есть только жизнь». Этот новый поворот в мироощущении писателя и нашел свое воплощение в «Рассказе о семи повешенных», в котором автор, по его признанию, хотел крикнуть: «Не вешай, сволочь!»

Непосредственным поводом для создания произведения послужило трагическое событие. 7 февраля 1908 года петербургской полицией были арестованы девять революционеров-террористов из так называемого «летучего боевого отряда» Северной области: астроном Пулковской обсерватории Всеволод Лебединцев, сын читинского поэта-народовольца Лев Синегуб, крестьянка Пермской губернии Анна Распутина, дочь царского подполковника Лидия Стуре, студент Сергей Баранов, эсерка Елизавета Лебедева, слушательница Высших женских курсов Вера Янчевская и крестьяне Александр Смирнов и Петр Константинов. Всем им было предъявлено обвинение в покушении на министра юстиции И. Г. Щегловитова.

Как стало известно впоследствии, провокатором, выдавшим участников готовившегося покушения, был Азеф (Евно Фише-левич), состоявший тайным агентом полиции с 1893 года. По заданию охранки он проник в организацию социалистов-революционеров, был избран в состав ее ЦК и провалил множество терактов. Через неделю после ареста заговорщиков состоялось закрытое заседание военно-полевого суда, который приговорил семерых обвиняемых — Лебединцева, Распутину, Стуре, Синегуба, Смирнова, Баранова и Лебедеву — к смертной казни через повешение, а остальных — к пятнадцати годам каторжных работ. На рассвете 17 февраля 1908 года в местечке Лисий Нос близ Петербурга семеро террористов-революционеров были казнены. Этот процесс широко освещался в прессе.

Многие детали несостоявшегося покушения и ареста заговорщиков отражены в рассказе Андреева почти с протокольной точностью. Это: указания на причину провала («…Несколько человек террористов, уже выданных провокатором и теперь находящихся под неусыпным наблюдением сыщиков…»); описание внешнего вида министра Щегловитова («…министр был человек очень тучный, склонный к апоплексии»); состава участников заговора и обстоятельств их ареста и суда («Вышло так, как загадала полиция. Четверых террористов, трех мужчин и одну женщину, вооруженных бомбами, адскими машинами и револьверами, схватили у самого подъезда, пятую — нашли и арестовали на конспиративной квартире, хозяйкою которой она состояла. Захватили при этом много динамита, полуснаряженных бомб и оружия.

Судили их в той же крепости, куда заключили после ареста, судили быстро и глухо, как делалось это в беспощадное время»); время и место казни и т. п.

Реальная подоснова рассказа явственно ощущается и в его образах-персонажах. Все они имеют прототипов. Прототипом главного героя произведения — стойкого и мужественного Вернера, руководителя заговорщиков, послужил В. Лебединцев, ученый-астроном, человек большого личного обаяния, с которым поддерживали товарищеские связи А. Глазунов, М. Горький и другие выдающиеся деятели культуры. По свидетельству современников, «это был один из тех редких, высоконравственных людей, одно присутствие которых как бы возвышает окружающих.

В Италии (В. Лебединцев находился там в 1906—1907 гг.— А. Ч.) он нередко выступал на народных митингах и пользовался большой популярностью среди рабочих. Там он завоевал себе столько симпатий и любви, что после своей смерти послужил сюжетом нескольких литературных произведений, а газеты были переполнены рассказами и воспоминаниями о нем»13.

Л. Андреев хорошо знал В. Лебединцева. В 1905 году, работая над драмой «К звездам», писатель часто приезжал в Пулковскую лабораторию, где познакомился с астрономом. Между ними установились дружеские отношения, и Лебединцев стал частым гостем у Андреева в Петербурге. Казнь Лебединцева потрясла писателя и побудила воссоздать его образ в этом произведении.

Хранящиеся в архиве Андреева рукописи рассказа свидетельствуют о его напряженной работе над произведением.

В двенадцати главах рассказа писатель повествует о том, как пятеро террористов оказались схвачены полицией, быстро и поспешно были судимы, а через неделю после суда казнены.

Тема террористической борьбы против власть имущих обозначена лишь в начале произведения. В дальнейшем повествовании она ушла в тень: только скупыми намеками сообщает автор об отношении арестованных к своему революционному делу и долгу. В свое время Горький выразил недовольство таким поворотом сюжета, которое надолго определило сдержанное, а подчас и негативное отношение исследователей к андреевскому рассказу. Между тем «Рассказ о семи повешенных»— произведение вовсе не о революции. Его основная тема — человек перед лицом смерти, испытание смертью человека, его воли и сознания. Социально-политические проблемы переводятся— здесь писателем в план постоянно волновавшей .Андреева глобальной нравственно-психологической проблемы «человек и смерть», благодаря чему произведение наполняется большим философским смыслом. В «Рассказе о семи повешенных» писатель утверждает мысль о том, что никому не позволено нарушать основной закон человеческой жизни — приоткрывать завесу» над тайной смерти, точно» обозначая время ее наступления. В дневнике публициста Я. Яковлева-Богучарского приводится запись его беседы с Л. Андреевым 2 апреля 1908 года, в процессе которой писатель подчеркивал: «…Смертная казнь не должна существовать, потому что ни одно живое существо не знает заранее времени своей смерти. Не составляют в этом отношении исключения не только люди вообще, но даже, например, самоубийцы, ибо между самоубийцей и смертью стоит его воля, которая может в каждый данный момент измениться. Не составляет исключения, например, бросающий бомбу террорист, ибо мало ли что может случиться: бомба может не взорваться, бросающий ее может побежать от преследователей и т. д. и т. п. Только осужденный знает время своей смерти — значит, тут нарушается закон жизни, и в том осуждение смертной казни».

Авторские размышления о роковом значении для человека знания срока своей смерти и недопустимости смертной казни звучат уже в первой, экспозиционной, главе рассказа, в которой заложен основной философский тезис произведения и дано его развитие. Старый министр, которому сообщают день и час готовящегося на него покушения, приходит к выводу: «Не смерть страшна, а знание ее; было бы совсем невозможно жить, если бы человек мог вполне точно и определенно знать день и час, когда умрет.

Дураки, они не знали, какой великий закон они свернули с места, какую дыру открыли, когда сказали с этой своей идиотской любезностью: «В час дня, ваше превосходительство» <… >

И с внезапной острой тоскою в сердце он понял, что не будет ему ни сна, ни покоя, ни радости, пока не пройдет этот проклятый, черный, выхваченный из циферблата час».

Избранная писателем форма изложения ведущей мысли произведения несомненно усиливает его разоблачительный пафос: понимая, насколько ужасно знание человеком часа своей смерти, министр, тем не менее, завтра же, когда террористы будут арестованы, пошлет их на виселицу, подвергая тем самым эти» людей изощренной пытке — пытке ожидания исполнения объявленного им приговора.

Но дело не только в том, что смертная казнь «противна закону жизни». В открытом письме, опубликованном в первом номере газеты «Эпоха» за 1908 год, Андреев писал: «…Смертная казнь не только нарушает права человека на его жизнь, но права на разум — на священный дар, которым и прокляла, и благословила нас судьба. Много страшного на пути у разума, но нет ничего страшнее, нежели смертная казнь… Когда человек ставится в такое положение, при котором тот вынуждается мыслить немыслимое, он покушается не на разум Ивана или Петра, он покушается на разум всего человечества, он поднимает руку на самого себя, он уничтожает самый смысл нашего человеческого существования, восстает кощунственно против неведомого…».

Писатель утверждает здесь, что смертная казнь нарушает не только данное человеку природой великое право на жизнь, но и общечеловеческий нравственный закон, согласно которому, насильственно возмутив объявлением смертного приговора разум одного или нескольких человек, мы тем самым наносим непоправимый удар по всечеловеческому разуму.

В целях более полного и убедительного художественного обоснования мысли о недопустимости смертной казни ни при каких отягчающих вину человека обстоятельствах писатель прибегает к принципу дифференцированного подхода к изображению психологического состояния приговоренных. Именно с этой целью он, помимо образов революционеров-террористов, вводит в повествование также фигуры двух уголовных преступников — тупого жестокого эстонца Янсона и орловского разбойника Михаила Голубца по прозвищу Цыганок.

В письме к Г. Бернштейну, американскому переводчику «Рассказа о семи повешенных», Андреев сообщал: «Моей задачей было: указать на ужас и недопустимость смертной казни — при всяких условиях. Велик ужас казни, когда она постигает людей мужественных и честных, виновных лишь в избытке любви и чувства справедливости — здесь возмущается совесть. Но еще ужаснее веревка, когда она захлестывает горло людей слабых и темных. Как ни странно покажется это: с меньшей скорбью и страданием я смотрю на казнь революционеров, подобных Вернеру и Мусе, нежели на удавление этих темных и скорбных главою и сердцем убийц — Я неона и Цыганка. Даже последнему, безумному ужасу неотвратимо надвигающейся смерти могут противопоставить: Вернер — свой просвещенный ум и закаленную волю, Муся — свою чистоту и безгрешность, а чем могут отозваться слабые и грешные, как не безумием, как не глубочайшим потрясением всех основ своей человеческой души?».

Янсон, после вынесенного приговора, впал в состояние, какое бывает «у убиваемой скотины, когда ее оглушают обухом по лбу». Бесшабашный, неунывающий Цыганок предлагает Вернеру напасть на стражу и попытаться спастись. Но по мере приближения казни страх смерти парализовал и его волю, разрушил сознание. И однажды вечером он встал в своей камере на четвереньки и завыл по-волчьи: «…его человеческий мозг, поставленный на чудовищную острую грань между жизнью и смертью, распадался на части…»

Авторские симпатии в произведении всецело отданы пяти молодым террористам: Вернеру, Мусе, Тане Ковальчук, Сергею Головину и Василию Каширину. В создание этих образов Андреев вложил весь жар своей души. «Ставя себя на место одного из этих несчастных,— признавался писатель,— я приводил свой человеческий разум в то состояние, при котором только тонкая пленка отделяла меня от сумасшествия». Психологически емко автор показывает, как его герои, каждый по своему, заглядывают втлаза приближающейся смерти.

Таня Ковальчук, как и всю свою краткую жизнь, перед казнью думает прежде всего о других. Эта юная девушка, забывая о себе, по-матерински трепетно заботится о своих товарищах. И это позволяет ей начисто вытеснить из своего сознания страх перед близкой смертью: «Смерть она представляла себе постольку, поскольку предстоит она, как нечто мучительное, для Сережи Головина, для Муси, для других — ее же самой она как бы не касалась совсем».

Муся перед смертью живет той напряженной духовной жизнью, какой она жила и прежде, когда «внутри человека как бы зажжен огромный, сильный огонь и тело прозрачно светится, как тонкий севрский фарфор». Муся счастлива тем, что ее, юную, не успевшую совершить ничего героического, подвергнут такой же «почетной и прекрасной смерти, какою умирали до нее настоящие герои». Бывший офицер Сергей Головин, несколько смущаясь, сам перёд собою оправдывает страх смерти: «Разве я ее, дьявола, боюсь?— думал он о смерти.— Это мне жизни жаль. Великолепная вещь, чтобы там ни говорили пессимисты». «Боялся не он,— уточняет автор,— боялось его молодое, крепкое, сильное тело».

К Василию Каширину «страх смерти пришел сразу и овладел им безраздельно и властно». Еще недавно, опоясанный бомбами, он шел на смерть добровольно и не боялся ее. Теперь же для него непереносима мысль, что смерть навязана ему чужой волей, а он бессилен этому помешать. Помогает ему скрыть страх перед товарищами огромное волевое усилие, а также молитва.

Из всех террористов наиболее подробно обрисован Вернер. Предстоящая казнь заставляет Вернера в корне переосмыслить отношение к жизни и к людям. Он преодолевает былой эгоцентризм и холодную рассудочность ума. «Исчезла мутная усталость, томившая Вернера два последних года и… перед лицом смерти возвращалась, играя прекрасная юность». «Воскресшее сердце» Вернера наполняется чувством безграничной нежности к своим товарищам: «Милые товарищи мои!— шептал он и плакал горько.— Милые товарищи мои!..

В этом плачущем сквозь слезы улыбающемся человеке никто не признал бы холодного и надменного, усталого и дерзкого Вернера — ни судьи, ни товарищи, ни он сам». Так встретил Вернер свой смертный час.

Финал рассказа многозначительно впечатляющ: солдаты сложили трупы повешенных в ящик и повезли в город. «И так же был мягок и пахуч весенний снег, и так же свеж и крепок весенний воздух. И чернела в снегу потерянная Сергеем мокрая, стоптанная калоша».

«Так люди приветствовали восходящее солнце»,— трагедийно-саркастически завершает автор повествование. В черновом варианте к этой фразе были добавлены еще две: «Люди, люди, как долог и мучителен ваш путь к совершенству. Как долго вам еще идти»18.

Впрочем, взгляд Андреева на людей не абсолютно пессимистичен. Доказательство тому — образы пяти террористов, показанные автором в ореоле высокой нравственной красоты. Поставив всех своих персонажей — министра, уголовников и террористов-революционеров — перед лицом смерти, Андреев показал, что лишь последние оказались способными преодолеть страх смерти осознанием необходимости того дела, которому они себя посвятили.

Так, отталкиваясь от реальных событий, писатель в процессе работы над произведением поверял злободневность политического факта нравственно-философскими нормами, правду истории — правдой искусства. И это ему удалось. Свидетельство тому — мнение известных узников Шлиссербургской крепости Н. А. Морозова и Н. П. Стародворского, переживших ужас приговора к смертной казни.

Прослушав рассказ в чтении самого автора, которое состоялось 5 апреля 1908 года на его петербургской квартире, Н. А. Морозов заметил: «Я могу только сказать, что все это действительно правдиво, и метко, и глубоко. Конечно, вы удивительно догадались о многом». Мнение товарища поддержал Н. П. Стародворский: «Меня удивляет, как вы, человек, не переживший на самом деле тоски неизбежной смерти, могли проникнуться нашими настроениями до такого удивительного подобия. Это все удивительно верно».

Опубликованный 6 мая 1908 года в пятой книжке альманаха «Шиповник», «Рассказ о семи повешенных» имел ошеломляющий успех. Критики самых разных направлений и школ именовали Андреева великим художником, восхищались психологической глубиной этого произведения и даже утверждали, что здесь писатель «поднимается до вершины Л. Толстого».

В вышедшем в 1909 году шестом томе собрания сочинений Л. Андреева рассказ был напечатан с посвящением Л. Толстому. Несколько позже получило распространение ошибочное мнение, будто это произведение было навеяно Андрееву статьей Л. Толстого «Не могу молчать», также направленной против смертных казней. На самом деле эта статья была создана через неделю после выхода андреевского рассказа из печати.

«Рассказ о семи повешенных» еще при жизни автора был переведен на многие европейские языки и многократно переиздавался в России и за рубежом. Писатель отказался от прав собственности на него и разрешил его свободную перепечатку. Рассказ по праву признан одним из самых значительных произведений Андреева-прозаика, ярким манифестом реалистического искусства начала XX века.

14. Пьесы «Дни нашей жизни» (1908), «Младость» (1915).

Об усилении в творчестве Л. Андреева 1908—1910 гг. объективно-изобразительной манеры письма свидетельствуют и социально-бытовые пьесы «Дни нашей жизни» (1908), «Младость» (1915), в которых драматург обратился к воспоминаниям о своей студенческой молодости. Первая из этих пьес не сходит со сцен театров и по сей день.

Проникновенно повествует в ней писатель о драматической любви студента Николая Глуховцева и юной Ольги. Молодые люди верят в свое безмятежное счастье. Но жизнь разбивает эти мечты. Рано познавшая нищету Ольга не может противостоять намерениям своей матери, цинично превращающей дочь в проститутку. Сатирически обрисован в пьесе богатый чиновник фон Ранкен, внешне благопристойный отец семейства, под личиной которого скрывается развращенность натуры. Он хладнокровно совращает дочь своего друга, юную Ольгу, которая идет на это, подчиняясь воле своей матери.

Выразительна также фигура вечного студента Онуфрия, пьяницы, мудреца, циника и добряка одновременно, который обучает своих друзей иронично смотреть на все гримасы жизни. Сам он давно уже убедился в тщетности любого протеста и нашел успокоение в горьком юморе и в вине. «Быстры, как волны, все дни нашей жизни//Что ни день, то к могиле короче наш путь,»— поют герои пьесы. Эти слова являются лейтмотивом произведения. В них — меланхолическое признание вечной неустроенности жизни, заставляющее с горькой иронией воспринимать все невзгоды.

Более оптимистична пьеса «Младость», юный герой которой Всеволод Мацнев, потрясенный внезапной смертью любимого отца, отвергает былой пессимизм и решает открыто идти «навстречу жизни». Ему вторит друг Всеволода офицер Корней Нечаев: «Жить надо мужественно и сильно. Жить надо для подвигов, для высокой дружбы, для гордой жертвы».

В 1910-е годы Андреев предпринял попытку решительного реформирования традиционной реалистической драмы, выдвинув программу «нового театра», который он назвал «театром панпсихизма» («панпсихе») и родоначальником которого считал А. П. Чехова. Традиционной драме, основанной, по его мнению, исключительно на «внешнем действии», «игре-притворстве», а также «символическим крайностям» модернистской драматургии, пытавшейся населить театр бестелесными образами, Андреев противопоставил «новую пьесу», объектом которой должен быть интеллект. «Не голод, не любовь, не честолюбие: мысль, человеческая мысль, в ее страданиях, радостях и борьбе — вот кто истинный герой современной жизни, а стало быть, вот кому и первенство в драме»23,— утверждал писатель в цикле статей «Письма о театре». Эти принципы он попытался воплотить в своих пьесах «Мысль», «Самсон в оковах», «Собачий вальс» и других. Однако, будучи лишенным конкретного действия, эти произведения успеха не имели.

В годы первой мировой войны Л. Андреев занял патриотическую позицию, возглавив литературный отдел газеты «Русская воля», редактором которой был министр внутренних дел А. Д. Протопопов. Патриотические настроения писателя этих лет отразились в его пьесе «Король, закон и свобода», в повести «Иго войны», в публицистике (статья «Пусть не молчат поэты») и др.

15. Андреев и Февральская революция.

Л. Андреев приветствовал Февральскую революцию, надвигавшиеся же события октября 1917 года отверг. Писатель предупреждал, что это будет превращение революционной идеи в орудие насилия и разрушения. Ранней осенью 1917 года он уезжает из Петербурга на свою дачу в Ваммельсуу, находившуюся на территории Финляндии. Он надеялся обрести здесь душевный покой и отдаться интенсивной творческой работе. Победу революции писатель воспринял как «торжество Хаоса и Тьмы», как гибель России. В апреле 1918 года закрылась русско-финляндская граница. Андреев убедился, что дороги на родину для него нет.

16. Андреев в годы гражданской войны.

В годы гражданской войны он пишет ряд острых и актуальных статей, раскрывающих правду о трагедии России («SOS», «Европа в опасности» и др.). В них Андреев призывает остановить «безнаказанное попрание всех высших свойств человеческой души», спасти русскую интеллигенцию и русскую культуру. Представители новой власти заклеймили писателя-патриота как «реакционера, предавшего интересы трудового народа», «лакея международного капитала» и т. п.

В защиту Андреева публично выступил Горький, заявив, что писателю нельзя ставить в вину его принципиальность, ибо, по словам Горького, Андреев «был таков, каким хотел и умел быть — человеком редкой оригинальности, редкого таланта и достаточно мужественным в своих поисках истины». К Горькому не прислушались, тем более, что он и сам был в опале.

В годы гражданской войны Андреев работает над своим последним, оставшимся, к сожалению, незавершенным произведением — романом «Дневник сатаны»— фантастическим повествованием о похождениях сатаны, который явился на землю в облике погибшего миллионера-филантропа Вандергуда. Ставший обладателем огромного богатства, сатана-Вандергуд едет в Европу, чтобы обновить одряхлевшую цивилизацию идеалами американской демократии. Он также хочет проверить действенность «Наилучших Средств Для Счастья Человечества», которые будто бы земная цивилизация накопила «больше, нежели наилучшей мази для ращения волос».

Рациональный способ достижения всеобщего благополучия, считает сатана,— это деловая буржуазная филантропия. Он эксплуатирует мысль, доставшуюся ему в наследство от Вандергуда: «любовь к ближнему — наилучшее помещение капитала». Но миллиарды филантропа Вандергуда не в состоянии помочь людям, ибо зло заложено в самой природе человеческого общества. Деньги Вандергуда возбуждают в людях самые низменные инстинкты, на которые не способен и сам сатана. Их ловко прибирает к рукам новый знакомый сатаны Фома Магнус.

Во взглядах «экспериментатора» Магнуса писатель воплотил идеи интербольшевиков. Разработанный Магнусом план преобразования жизни — это грандиозная кровавая авантюра глобального политического переворота без четкого представления о возможностях и перспективах последующего созидания. Людей, которые смело будут претворять его революционные идеи в жизнь, Магнус презрительно называет кроликами. «Я обещаю кроликам, что они станут львами,— цинично излагает он свою программу сатане.— Кролику надо или обещать бессмертие за небольшую плату, или земной рай. Ты увидишь, какую энергию, какую смелость и прочее разовьет мой кролик, когда я нарисую на стене ему райские кущи или эдемские сады».

Авантюризм и беспринципность «великих планов» Магнуса поражает даже сатану: «…Ты помесь кролика и… сатаны! — Ты мошенник, грабитель, лжец и убийца,— в гневе кричит он на Магнуса.

Все в мире пронизано ложью. Лжет Магнус, притворяясь другом Вандергуда. Лжет кардинал, обещая всем людям бессмертие в потустороннем мире. Лжет, играя в любовь, Мария, 19-летняя красавица с лицом Мадонны и с циничной душой проститутки. Герой романа приходит к мрачной мысли: «Оскорбительно быть этой штучкой, что называется на земле человеком, хитрым и жадным червячком». Но вывод этот не является в романе итоговым. Честный сатана, ставший на земле почти гуманистом, заявляет: «Я еще не люблю тебя, человече, но в эти ночи я не раз готов был заплакать, думая о твоих страданиях…» В этих словах слышится голос самого автора, страстно желающего, чтобы человек и жизнь на земле стали действительно лучше.

17. Смерть Андреева.

События в России, тоска по родине, горькая участь изгнанника — все это вызывало у Андреева чувства глубокой горечи и печали, которые отразились в его последних письмах. «Все мои несчастья сводятся к одному,— писал он своему другу, художнику Н. К. Рериху 4 сентября 1919 года, за неделю до смерти. Был прежде маленький дом: дача и Финляндия, с которыми сжился. Был и большой дом: Россия с ее могучей опорой, силами и простором. Был и самый просторный дом мой: искусство — творчество, куда уходила душа. И все пропало. Вместо маленького дома — холодная, промерзлая, обворованная дача с выбитыми стеклами, а кругом чужая и враждебная Финляндия. Нет России. Нет и творчества… Изгнанник трижды: из дома, из России и из творчества… И не в том дело, что мне некогда писать или я нездоров.., а просто вместе с гибнущей Россией ушло, куда-то девалось, пропало то, что было творчеством.

Здоровье писателя стало резко ухудшаться. Мучительные головные боли буквально валили его с ног. 12 сентября 1919 года Л. Н. Андреев скончался от сердечного приступа в возрасте 48 лет.