План:

Детство и юность Горького
Начало творчества Горького
Произведения Горького «Макар Чудра», «Старуха Изергиль», «Девушка и смерть», «Песня о Соколе» и др.
Роман «Фома Гордеев». Краткое содержание
Пьеса «На дне». Анализ
Роман «Мать». Анализ
Цикл рассказов «По Руси»
Отношение Горького к революции
Горький в эмиграции
Возвращение Горького в СССР
Болезнь и смерть Горького

Максим ГОРЬКИЙ (1868—1936)

Портрет Горького

М. Горький предстает в нашем сознании как олицетворение могучих творческих сил нации, как реальное воплощение яркой талантливости, ума и трудолюбия русского народа. Сын мастерового, писатель-самоучка, не закончивший даже начальной школы, он огромным усилием воли и интеллекта вырвался из самых низов жизни и за короткий срок совершил стремительное восхождение к высотам писательского мастерства.

О Горьком сейчас пишут немало. Одни безоговорочно его защищают, другие низвергают с пьедестала, вменяя в вину оправдание сталинских методов построения нового общества и даже прямое подстрекательство к террору, насилию, репрессиям. Писателя пытаются вытеснить на обочину истории русской литературы и общественной мысли, ослабить или вовсе исключить его воздействие на литературный процесс XX столетия. Но все-таки наше литературоведение трудно, но последовательно пробивается к живому, нехрестоматийному Горькому, освобождаясь и от былых легенд и мифов, и от излишней категоричности в оценке его творчества.

Попробуем и мы разобраться в сложной судьбе великого человека, помня слова его друга Федора Шаляпина: «Знаю твердо, что это был голос любви к России. В Горьком говорило глубокое сознание, что все мы принадлежим своей стране, своему народу и что мы должны быть с ним не только морально,— как иногда я себя утешаю,— но и физически, всеми шрамами, всеми затвердениями, всеми горбами».

1. Детство и юность Горького

Алексей Максимович Пешков (Горький) родился 16 (28) марта 1868 года в Нижнем Новгороде, в семье краснодеревщика. После внезапной смерти 8 июня 1871 года отца мальчик вместе с матерью поселился в доме деда. Воспитанием Алеши занималась бабушка, которая ввела его в пестрый, красочный мир народных сказок, былин, песен, развила воображение, понимание красоты и силы русского слова.

В начале 1876 года мальчик поступает в приходскую школу, но, проучившись месяц, из-за болезни оспой оставил занятия. Через год он был принят во второй класс начального училища. Однако, окончив два класса, вынужден был в 1878 году навсегда оставить школу. К этому времени разорился дед, летом 1879 года умерла от скоротечной чахотки мать.

По предложению деда 14-летний подросток уходит «в люди» — начинает трудовую жизнь, полную лишений, изнурительной работы, бездомного скитальничества. Кем он только ни был: мальчиком в обувном магазине, учеником в иконописной лавке, нянькой, посудомойкой на пароходе, строителем-десятником, грузчиком на пристани, пекарем и т. п. Он побывал в Поволжье и на Украине, в Бессарабии и Крыму, на Кубани и Кавказе.

«Хождение мое по Руси было вызвано не стремлением к бродяжничеству,— объяснял позднее Горький,— а желанием видеть — где я живу, что за народ вокруг меня?» Скитания обогатили будущего писателя широким знанием народной жизни и людей. Этому же способствовала рано пробудившаяся в нем «страсть к чтению», непрерывные занятия самообразованием. «Всему лучшему во мне я обязан книгам»,— заметит он позднее.

2. Начало творчества Горького

К двадцати годам А. Пешков великолепно знал отечественную и мировую художественную классику, а также философские труды Платона, Аристотеля, Канта, Гегеля, Шопенгауэра, Ницше, Фрейда, В. Соловьева.

Жизненные наблюдения и впечатления, запас знаний требовали выхода. Молодой человек стал пробовать себя в литературе. Его творческая биография начинается со стихов. Считается, что первым печатным выступлением А. Пешкова были «Стихи на могиле Д. А. Латышевой», опубликованные в начале 1885 года в казанской газете «Волжский вестник». В 1888—1889 годах им были созданы стихотворения «Только я было избавился от бед», «Не везет тебе, Алеша», «Постыдно ныть в мои года», «Я плыву…», «Не браните вы музу мою…» и др. При всей подражательности и риторичности, они отчетливо передают пафос ожидания будущего:

В этой жизни, больной и несчастной,

Я грядущему гимны пою,—

так завершается стихотворение «Не браните вы музу мою».

От стихов начинающий писатель постепенно перешел к прозе: в 1892 году в тифлисской газете «Кавказ» был опубликован его первый рассказ «Макар Чудра», подписанный псевдонимом «Максим Горький».

Большую роль в судьбе Горького сыграл В. Короленко, который помог ему понять многие тайны литературного мастерства. По совету Короленко Горький переезжает в Самару и работает журналистом. Его рассказы, очерки, фельетоны печатаются в «Самарской газете», «Нижегородском листке», «Одесских новостях», а затем и в толстых центральных журналах «Новое слово», «Русская мысль» и др. В 1898 году Горький издает двухтомник «Очерков и рассказов», которые сделали его знаменитым.

Позднее, подводя итог своей 25-летней творческой деятельности, М. Горький писал: «Смысл 25-летней работы моей, как я понимаю ее, сводится к страстному моему желанию возбудить в людях действенное отношение к жизни»2. Эти слова можно поставить эпиграфом ко всему творчеству писателя. Возбудить в людях действенное, активное отношение к жизни, преодолеть их пассивность, активизировать лучшие, волевые, нравственные качества личности — такую задачу решал Горький с первых шагов своего творчества.

Очень ярко эта черта проявилась в его ранних рассказах, в которых он выступил, по верному определению В. Короленко, одновременно и как реалист, и как романтик. В одном и том же 1892 году писатель создает рассказы «Макар Чудра» и «Емельян Пиляй». Первый из них по своему методу и стилю является романтическим, во втором преобладают черты реалистического письма.

Осенью 1893 года он публикует романтическую аллегорию «О Чиже, который лгал…» и реалистический рассказ «Нищенка», через год появляются реалистическая повесть «Горемыка Павел» и романтические произведения «Старуха Изергиль», «Песня о Соколе» и «Однажды ночью». Эти параллели, которые без труда можно продолжить, свидетельствуют о том, что у Горького не было двух особых периодов творчества — романтического и реалистического.

Утвердившееся в нашем литературоведении еще с 40-х годов разделение произведений раннего Горького на романтические и реалистические несколько условно: романтические произведения писателя имеют прочную реальную основу, а реалистические несут в себе заряд романтизма, являя собою зародыш обновленного реалистического типа творчества — неореализма.

3. Произведения Горького «Макар Чудра», «Старуха Изергиль», «Девушка и смерть», «Песня о Соколе»

Произведения Горького «Макар Чудра», «Старуха Изергиль», «Девушка и смерть», «Песня о Соколе» и др., в которых преобладает романтическое начало, связаны единой проблематикой. В них звучит гимн свободному и сильному человеку. Отличительная черта всех героев — гордая непокорность судьбе и дерзкое свободолюбие, цельность натуры и героичность характера. Такова цыганка Радда— героиня рассказа «Макар Чудра».

Два сильнейших чувства владеют ею: любовь и Жажда свободы. Радда любит красавца Лойко Зобара, но не желает ему покориться, ибо превыше всего дорожит своей свободой. Героиня отвергает вековой обычай, по которому женщина, став женою, делается рабой мужчины. Удел рабыни для нее хуже смерти. Ей легче умереть с гордым сознанием того, что сохранена ее личная свобода, чем подчинить себя власти другого, даже если этот другой страстно любим ею.

В свою очередь, и Зобар тоже дорожит своей независимостью и готов на все ради ее сохранения. Он не может подчинить себе Радду, но ни за что не хочет покориться ей, а отказаться от нее он не в силах. На глазах всего табора он убивает возлюбленную, но погибает и сам. Знаменательны слова автора, завершающие легенду: «Море распевало мрачный и торжественный гимн гордой паре красавцев цыган».

Аллегорическая поэма «Девушка и смерть» (1892) не только по своему сказочному характеру, но и по основной проблематике весьма показательна для всего раннего творчества Горького. В этом произведении ярко звучит мысль о всепобеждающей силе человеческой любви, которая сильнее смерти. Девушка, наказанная царем за то, что рассмеялась, когда он после поражения на войне в глубокой скорби возвращается с поля брани, смело смотрит в лицо смерти. И та отступает, ибо не знает, что противопоставить великой силе любви, огромному чувству жизнелюбия.

Тема любви к человеку, возвышающейся до жертвенности во имя сохранения жизни людей, достигает широкого социально-нравственного звучания в рассказе Горького «Старуха Изергиль». Оригинальна уже сама композиция этого произведения, представляющего собою своеобразный триптих: легенду о Ларре, историю жизни рассказчицы — старой цыганки Изергиль и легенду о Данко. В основе сюжета и проблематики рассказа лежит четкое противопоставление героизма и альтруизма индивидуализму и эгоизму.

Ларра, персонаж первой легенды,— сын орла и женщины — изображен автором носителем индивидуалистических, антигуманных идей и принципов. Для него не существует нравственных законов доброты и уважения к людям. С отвергнувшей его девушкой он расправляется жестоко и бесчеловечно. Писатель наносит удар по философии крайнего индивидуализма, утверждающей, будто сильной личности все позволено, вплоть до любого преступления.

Нравственные законы человечности, утверждает автор, незыблемы, их нельзя нарушать, в угоду отдельной личности, противопоставившей себя людскому сообществу. Да и сама личность не может существовать вне людей. Свобода, как понимает ее писатель, есть осознанная необходимость уважения нравственных норм, традиций и правил. В противном случае она превращается в губительную, разрушительную силу, направленную не только против ближнего, но и против самого адепта такой «свободы».

Ларра, которого за убийство девушки старейшины изгоняют из племени и даруют при этом бессмертие, должен, казалось бы, торжествовать, «Что, впрочем, он вначале и делает. Но проходит время, и жизнь для Ларры, оказавшегося в одиночестве, превращается в безысходную муку: «Ему нет жизни, и смерть «е улыбается ему. И нет ему места среди людей… Вот как был наказан человек за свою гордость», т. е. за эгоцентризм. Так завершает свой рассказ о Ларре старуха Изергиль.

Герой второй легенды — юноша Данко — полный антипод надменному себялюбцу Ларре. Это гуманист, готовый на самопожертвование во имя спасения людей. Из тьмы «непроходимых болотистых лесов ведет он свой народ к Свету. Но труден, далек и опасен этот путь, и Данко, чтобы спасти людей, не задумываясь, вырвал из своей груди сердце. Освещая дорогу этим «факелом любви к людям», юноша вывел свой народ к солнцу, к жизни и умер, не прося у людей ничего в награду себе». В образе Данко писатель воплотил свой гуманистический идеал — идеал беззаветной любви к людям, героического самопожертвования во имя их жизни и счастья. реалистический рассказ Изергиль о себе самой является как бы связующим звеном между этими двумя легендами.

Убийца-индивидуалист Ларра полагал, что счастье в гордом одиночестве и во вседозволенности, за что и был наказан страшной карой. Изергиль прожила жизнь среди людей, жизнь по-своему яркую и насыщенную. Она восхищается мужественными, свободолюбивыми людьми с сильной волей. Богатый жизненный опыт привел ее к знаменательному выводу: «Когда человек любит подвиги, он всегда умеет их сделать и найдет, где это можно. В жизни… всегда есть место подвигам». Изергиль и сама познала и страстную любовь, и подвиги. Но жила она, в основном, для себя. Лишь Данко воплотил в себе высшее понимание духовной красоты и величия человека, отдав свою жизнь ради жизни людей. Так в самой композиции рассказа раскрывается его идея. Альтруистический подвиг Данко приобретает сакральный смысл. В Евангелии от Иоанна сказано, что Христос на Тайной Вечере обратился к апостолам со следующими словами: «Нет больше той любви, если кто положит душу свою за друзей своих». Именно такую любовь поэтизирует писатель подвигом Данко.

На примере судеб двух своих персонажей-антиподов Горький ставит проблему смерти и бессмертия. Гордец-индивидуалист Ларра оказался бессмертным, но от него по степи бежит лишь темная тень, которую трудно даже разглядеть. А память о подвиге Данко сохранилась в сердцах людей и передается из поколения в поколение. И в этом его бессмертие.

Действие этих и многих других рассказов Горького развертывается на юге, там, где соседствуют море и степь — символы беспредельной и вечной космической жизни. Писателя влекут к себе необъятные просторы, где человек особенно сильно ощущает мощь природы и свою близость к ней, где никто и ничто не стесняет свободное проявление человеческих чувств.

Яркие, эмоционально окрашенные и лирически проникновенные картины природы нигде не превращаются у писателя в самоцель. Они играют в повествовании активную роль, являясь одним из основных элементов содержания. В «Старухе Изергиль» он следующим образом описывает молдаван: «Они шли, пели, смеялись, мужчины — бронзовые, с пышными, черными усами и густыми кудрями до плеч. Женщины и девушки — веселые, гибкие, с темно-синими глазами, тоже бронзовые… Они уходили все дальше от нас, а ночь и фантазия одевали их во все прекрасное». Эти молдавские крестьяне по своему облику не многим отличаются от Лойко Зобара, Радды и Данко.

В рассказе «Макар Чудра» и сам рассказчик, и реально-бытовой уклад цыганской жизни даны в романтическом освещении. Таким образом, в самой реальной действительности подчеркиваются те же романтические черты. Они выявлены и в биографии Изергиль. Сделано это автором для того, чтобы оттенить важную мысль: сказочное, романтическое не противостоит жизни, а лишь в более яркой, эмоционально-возвышенной форме выражает то, что в той или иной мере присутствует в реальности.

Композиция многих ранних горьковских рассказов содержит два элемента: романтический сюжет и его реалистическое обрамление. Они представляют собою рассказ в рассказе. Фигура героя-рассказчика (Чудра, Изергиль) также придает повествованию характер реальности, правдоподобия. Эти же черты реальности сообщает произведениям и образ повествователя — молодого человека по имени Максим, который слушает рассказываемые истории.

Еще более многопланова тематика ранних реалистических рассказов Горького. Особенно выделяется в этом плане цикл рассказов писателя о босяках. Босяки Горького — отображение стихийного протеста. Это не пассивные, выброшенные из жизни страдальцы. Их уход в босячество — одна из форм нежелания примириться с долей раба. Писатель подчеркивает в своих персонажах то, что возвышает их над косной мещанской средой. Таков бродяга и вор Челкаш из одноименного рассказа 1895 года, противопоставленный батраку Гавриле.

Писатель нисколько не идеализирует своего персонажа. Не случайно для характеристики Челкаша он часто употребляет эпитет «хищный»: у Челкаша «хищный взгляд», «хищный нос» и т. п. Но презрение к всесильной власти денег делает этого люмпена и отщепенца более человечным, чем Гаврила. И напротив, рабская зависимость от рубля превращает деревенского парня Гаврилу, по своей сути, неплохого человека, в преступника. В психологической драме, разыгравшейся между ними на пустынном берегу моря. Челкаш оказывается человечнее Гаврилы.

В среде босяков Горький особо выделяет людей, в которых не угасла любовь к труду, к напряженным раздумьям о смысле жизни и назначении человека. Таким изображен Коновалов из одноименного рассказа (1897). Хороший человек, мечтатель с мягкой душой, Александр Коновалов постоянно ощущает недовольство жизнью и собой. Это толкает его на путь бродяжничества и пьянства. Одним из ценных качеств его натуры была любовь к работе. Попав после долгих скитаний в пекарню, он испытывает радость труда, проявляя артистизм в работе.

Писатель подчеркивает эстетические эмоции своего героя, его тонкое чувство природы, уважение к женщине. Коновалов заражается страстью к чтению, он искренне восхищен дерзостью и мужеством Степана Разина, любит героев гоголевского «Тараса Бульбы» за их бесстрашие и силу духа, близко к сердцу принимает тяжкие невзгоды мужиков из «Подлиповцев» Ф. Решетникова. Очевидна высокая человечность этого босяка, наличие в нем хороших моральных задатков.

Однако все в нем непостоянно, все изменчиво и ненадолго. Заразительная увлеченность любимой работой пропадала, сменяясь тоской, он как-то вдруг охладевал к ней и все бросал, либо предаваясь запою, либо отправляясь в «бега», в очередное бродяжничество. В нем нет прочного внутреннего стержня, твердой нравственной опоры, крепкой привязанности, постоянства. Незаурядная, талантливая натура Коновалова гибнет, ибо не находит в себе воли к активному деянию. К нему полностью приложимо крылатое определение «рыцарь на час».

Впрочем, таковы едва ли не все горьковские босяки: Мальва из одноименного рассказа, Семага («Как поймали Семагу»), столяр («В степи»), Зазубрина и Ванька Мазин из одноименных произведений и другие. У Коновалова есть то преимущество перед его собратьями по скитаниям, что он не склонен винить в своей неудавшейся жизни других. На вопрос: «Кто перед нами виноват?» — он убежденно отвечает: «Сами мы перед собой виноваты… Потому у нас охоты к жизни нет и к себе самим мы чувств не имеем».

Пристальное внимание Горького к людям «дна жизни» дало основание ряду критиков объявить его певцом босячества, адептом индивидуалистически настроенной личности ницшеанского толка. Это не так. Конечно, в сопоставлении с миром косных, духовно ограниченных мещан в горьковских босяках есть та «изюминка», которую писатель стремится обрисовать как можно рельефнее. Тот же Челкаш в своем презрении к деньгам и’ в любви к могучей и вольной стихии моря, широтой своей натуры выглядит благороднее Гаврилы. Но это благородство весьма относительно. Ибо и он, и Емельян Пиляй и другие босяки, освободившись от мещанского корыстолюбия, утратили и трудовые навыки. Горьковские бродяги, подобные Челкашу, красивы, когда они противостоят трусам и корыстолюбцам. Но их сила вызывает отвращение, когда она направлена во вред людям. Писатель великолепно показал это в рассказах «Артем и Каин», «Мой спутник», «Бывшие люди», «Проходимец» и других. Эгоистичные, хищные, исполненные высокомерия, презрения ко всем, кроме себя, персонажи этих произведений нарисованы в резко отрицательных тонах. Антигуманистическую, жестокую, аморальную философию такого типа «бывших людей» Горький позднее назвал жульнической, подчеркнув, что она есть проявление «опасной национальной болезни, которую можно назвать пассивным анархизмом» или «анархизмом побежденных».

4. Роман «Фома Гордеев». Краткое содержание.

Конец 90-х — начало 900-х годов ознаменованы в творчестве Горького появлением произведений большой эпической формы — романа «Фома Гордеев» (1899) и повести «Трое» (1900).

Роман «Фома Гордеев» открывает собою серию горьковских произведений о «хозяевах жизни». В нем воссоздана художественная история становления и развития русской буржуазии, показаны пути и способы первоначального накопления капитала, а также процесс «выламывания» человека из своего сословия в силу несогласия с его моралью и нормами жизни.

История первонакопительства изображена писателем как цепь преступлений, хищничества и обмана. Едва ли не все купцы приволжского города, где происходит действие «Фомы Гордеева», нажили свои миллионы «путем грабежей, убийств… и сбытом фальшивых денег». Так, коммерции советник Резников, начавший свою карьеру с открытия публичного дома, быстро разбогател после того как «удушил одного из своих гостей, богатого сибиряка».

Крупный пароходовладелец Кононов в прошлом привлекался к суду за поджоги, а богатство свое увеличил за счет любовницы, которую упрятал в тюрьму по ложному обвинению в воровстве. Преуспевает купец Гущин, когда-то ловко обворовавший родных племянников. Во всевозможных преступлениях повинны богачи Робистов и Бобров. Групповой портрет волжского купечества служит бытовым и социальным фоном, на котором выступают подробно обрисованные типы первонакопителей: Ананий Шуров, Игнат Гордеев и Яков Маякин. Будучи четко индивидуализированы, они воплощают в себе типические черты русской буржуазии периода первоначального накопления капитала.

Старое, дореформенное купечество представлено образом Анания Шурова. Это купец дикий, темный, прямолинейно-грубый. Он во многом родствен хорошо знакомым нам фигурам А. Островского, М. Салтыкова-Щедрина, Г. Успенского. В основе его богатства — уголовное преступление. В прошлом крепостной крестьянин, Шуров разбогател после того, — как приютил у себя в бане бежавшего с каторги фальшивомонетчика, затем убил его, а для сокрытия преступления поджег баню.

Шуров стал крупным торговцем лесом, гонял по Волге плоты, построил огромную лесопилку и несколько барж. Он уже стар, но и теперь, как и в молодые годы, смотрит на людей «жестко, безжалостно». По признанию Шурова, он всю жизнь «окромя Бога, никого не боялся». Однако и отношения с Богом он строит на соображениях выгоды, ханжески прикрывая Его именем свои бесчестные поступки. Называя Шурова «фабрикантом грехов», Яков Маякин не без ядовитости замечает: «Давно о нем и на каторге, и в аду плачут — тоскуют, ждут — не дождутся».

Другой вариант «рыцаря первоначального накопления» — Игнат Гордеев. Он тоже в прошлом крестьянин, затем бурлак, ставший крупным волжским пароходо-владельцем. Но богатство он добыл не уголовными преступлениями, а собственным трудом, энергией, необыкновенным упорством и предприимчивостью. «Во всей его мощной фигуре,— отмечает автор,— было много русской здоровой и грубой красоты».

Он не мелочно скуп и не так угодливо жаден, как другие купцы, в нем есть русская удаль и широта души. Погоня за рублем порою надоедала Игнату, и тогда он давал полную волю страстям, безудержно предаваясь пьянству и разврату. Но проходила полоса буйств и разгула, и он опять делался тихим и смирным. В столь резких переходах от одного настроения к другому — своеобразие характера Игната, которого недаром называли «шалым». Эти черты личности. Игната сказались затем в индивидуальном облике его сына Фомы.

Центральной фигурой купечества является в романе Яков Маякин, владелец канатного завода и торговых лавок, крестный отец Фомы Гордеева. Маякин по духу близок к патриархальной части купечества. Но в то же время его тянет и к новой, промышленной буржуазии, уверенно идущей на смену дворянству. Маякин не просто представитель экономически крепнущей буржуазии. Он стремится найти историческое и социально-философское обоснование деятельности купечества как одного из важнейших сословий русского общества. Он убежденно утверждает, что именно торговые люди «веками Россию на своих плечах несли», своим усердием и трудом «фундамент жизни закладывали — сами в землю вместо кирпичей ложились».

О великой исторической миссии и заслугах своего сословия Маякин говорит убежденно, восторженно и красиво, с пафосным красноречием. Талантливый адвокат купечества, умный и энергичный, Маякин настойчиво возвращается к мысли о том, что вес и значение русского купечества явно недооцениваются, что это сословие отстранено от политической жизни России. Настало время, по его убеждению, потеснить дворян и допустить к кормилу государственной власти купечество, буржуазию: «Позвольте нам простору для работы! Включите нас в строительство оной самой жизни!»

Устами Маякина говорит русская буржуазия, осознавшая себя к концу века большой экономической силой в государстве и недовольная устранением ее от руководящей роли в политической жизни страны.

Но правильные мысли и взгляды сочетаются у Маякина с цинизмом и безнравственностью по отношению к людям. Добиваться богатства и власти, по его убеждению, следует любыми способами, не гнушаясь ничем. Обучая крестьянина Фому «политике жизни», Маякин возводит лицемерие и жестокость в непреложный закон. «Жизнь, брат, Фома,— поучает он юношу,— очень просто поставлена: или всех грызи, или лежи в грязи… Подходя к человеку, держи в левой руке мед, а в правой — нож…»

Надежным преемником Маякина является его сын Тарас. В студенческие годы он был арестован и выслал в Сибирь. Отец был готов отречься от него. Однако Тарас оказался весь в отца. Отбыв ссылку, он поступил в контору управляющего золотыми приисками, женился на его дочери и ловко обтяпал богатого тестя. Вскоре Тарас стал управлять заводом по производству соды. Вернувшись домой, он энергично вступает «в дело» и ведет его с большим размахом, чем отец. У него нет отцовской склонности философствовать, он разговаривает лишь о делах, предельно кратко и сухо. Он прагматик, убежденный в том, что каждый человек «должен избрать себе дело по силам и делать его как можно лучше». Глядя на сына, даже Яков Маякин, сам человек очень деловой, восхищаясь деловитостью сына, несколько озадачен черствой холодностью и прагматизмом «детей»: «Все хорошо, все приятно, только вы, наследники наши,— всякого живого чувства лишены!»

На младшего Маякина во многом похож Африкан Смолин. Он более органично, чем Тарас, впитал в себя образ действий европейского буржуа, проведя четыре года за границей. Это европеизированный буржуазный делец и промышленник, мыслящий широко и действующий хитро и изворотливо. «Адриаша — либерал,— говорит о нем журналист Ежов,— либеральный купец — это помесь волка и свиньи…» В исторической перспективе этот горьковский персонаж, хорошо понимающий пользу технических знаний и значение культурного прогресса, воспринимается как всесильный буржуазный магнат и политикан, изворотливый и сноровистый.

Но Горького интересовала не только проблема становления и роста русской буржуазии, но и процесс ее внутреннего распада, конфликт нравственно здоровой личности с окружающей средой. Такова судьба главного героя романа — Фомы Гордеева. Композиционно и сюжетно роман строится как хроникальное описание жизни молодого человека, взбунтовавшегося против морали и законов буржуазного общества и в итоге потерпевшего крушение своих идеалов.

В романе подробно прослежена история формирования личности и характера Фомы, становление его нравственного мира. Исходным моментом в этом процессе стали многие природные задатки и свойства, унаследованные Фомой от родителей: душевная доброта, склонность к замкнутости и уединению — от матери, и недовольство однообразием жизни, стремление разорвать связывающие человека путы стяжательства — от отца.

Сказки, к которым в детстве приобщила Фому тетка Анфиса, заменившая ему рано умершую мать, рисовали его детскому воображению яркие картины жизни, совсем не похожей на монотонное, серое существование в отцовском доме.

Отец и крестный стремились внушить Фоме свое понимание цели и смысла жизни, заинтересованность практической стороной купеческой деятельности. Но эти поучения не шли Фоме впрок; они только усиливали в его душе чувство апатии и скуки. Достигнув совершеннолетия, Фома сохранил в своем характере и поведении «что-то детское, наивное, отличавшее его от сверстников». По-прежнему он не проявлял серьезного интереса к делу, в которое отец вложил всю свою жизнь.

Внезапная смерть Игната ошеломила Фому. Единственный наследник огромного состояния, он должен был стать хозяином. Но, лишенный отцовской хватки, он оказался во всем непрактичным, безынициативным. Ни счастья, ни радости от обладания миллионами Фома не испытывает. «…Тошно мне! — жалуется он своей содержанке Саше Савельевой.— Подумаешь — кутнуть разве, чтоб все жилы зазвенели?» Он так и делает: периодически предается кутежам, порою устраивая скандальные дебоши.

Пьяный угар сменялся у Фомы гнетущей тоской. И все больше и больше склоняется Фома к мысли, что жизнь устроена несправедливо, что люди его сословия пользуются незаслуженными благами. Все чаще и чаще вступает он в ссоры с крестным, являющимся для Фомы олицетворением этой несправедливой жизни. Богатство, положение «хозяина» становится для него тяжкой ношей. Все это выливается в публичный бунт и обличение купечества.

Во время торжеств у Кононова Фома бросает купечеству обвинения в преступлениях перед людьми, обвиняет их в том, что они не жизнь построили, а тюрьму, превратили простого человека в подневольного раба. Но его одиночный, стихийный бунт бесплоден и обречен на поражение. Фоме не раз вспоминается эпизод из его детства, когда он вспугнул в овраге сову. Ослепленная солнцем, она беспомощно металась по оврагу. Этот эпизод проецируется автором на поведение героя. Фома тоже, слеп, как сова. Слеп умственно, «духовно. Он страстно протестует против законов и морали общества, которое держится на несправедливости и эгоизме, но в основе его протеста нет ясно осознанных устремлений. Купцы без труда расправляются со своим отщепенцем, заключив его в сумасшедший дом и отобрав наследство.

Роман «Фома Гордеев» вызвал многочисленные отзывы читателей и критики. Мнение многих читателей выразил Джек Лондон, который писал в 1901 году: «Закрываешь книгу с чувством щемящей тоски, с отвращением к жизни, полной «лжи и разврата». Но это целительная книга. Общественные язвы показаны в ней с таким бесстрашием… что цель ее не вызывает сомнений — она утверждает добро». С начала XX века Горький, не оставляя работы над / прозаическими произведениями, активно и успешно пробует себя в драматургии. С 1900 по 1906 год им было создано шесть пьес, вошедших в золотой фонд русского театра: «Мещане», «На дне», «Дачники», «Дети солнца», \ «Враги», «Варвары». Разные по тематике и художественному уровню, они, в сущности, тоже решают основную авторскую сверхзадачу — «возбудить в людях действенное отношение к жизни».

5. Пьеса «На дне». Анализ.

Одной из самых значительных пьес этого своеобразного драматического цикла, несомненно, является драма «На дне» (1902). Пьеса имела ошеломляющий успех. Вслёд за постановкой МХАТом в 1902 году она обошла многие театры России и зарубежных стран. «На дне» — это потрясающая картина своеобразного кладбища, где заживо Похоронены незаурядные люди. Мы видим ум Сатина, душевную чистоту Наташи, трудолюбие Клеща, стремление к честной жизни у Пепла, честность татарина Асана, неутоленную жажду чистой, возвышенной любви у проститутки Насти и т. п.

Люди, обитающие в убогой подвальной ночлежке Костылевых, поставлены в предельно бесчеловечные условия: у них отняты честь, человеческое достоинство, возможность любви, материнства, честного, добросовестного труда. Такой суровой правды о жизни социальных низов мировая драматургия еще не знала.

Но социально-бытовая проблематика пьесы органично соединена здесь с философской. Горьковское произведение представляет собою философский диспут о смысле и назначении человеческой жизни, о способностях человека «порвать цепь» губительных обстоятельств, об отношении к человеку. В диалогах и репликах героев пьесы наиболее часто звучит слово «правда». Из персонажей, охотно использующих это слово, выделяются Бубнов, Лука и Сатин.

На одном полюсе диспута о правде и человеке стоит бывший скорняк Бубнов,» который, как он уверяет, всегда и всем говорит только правду: «А я вот не умею врать. Зачем? По-моему вали всю правду, как она есть. Чего стесняться?» Но его «правда» — это цинизм и равнодушие по отношению к окружающим его людям.

Вспомним, как жестоко и равнодушно-цинично комментирует он основные события пьесы. Когда Анна просит не шуметь и дать ей спокойно умереть, Бубнов заявляет: «Шум — смерти не помеха». Настя хочет вырваться из подвала, заявляет: «Лишняя я здесь». Бубнов тут же безжалостно резюмирует: «Ты везде лишняя». И делает вывод: «И все люди на земле лишние».

В третьем действии слесарь Клещ произносит монолог о собственном безвыходном существовании, о том как обрекают на голод и лишения человека, у которого «золотые руки» и который жаждет работать. Монолог глубоко искренний. Это крик отчаяния человека, которого общество выбрасывает из жизни как ненужный шлак. А Бубнов заявляет: «Здорово пущено! Как в театре разыграл». Изверившийся скептик и циник по отношению к людям, Бубнов мертв душою и потому несет людям неверие в жизнь и в возможности человека «порвать цепь» неблагоприятных обстоятельств. Недалеко ушел от него и Барон, еще один «живой труп», человек без веры, без надежды.

Антиподом Бубнова во взгляде на человека является странник Лука. Долгие годы вокруг этого горьковского «персонажа скрещиваются критические копья, чему в немалой мере способствовала противоречивость оценок образа Луки со стороны самого автора. Одни критики и литературоведы Луку буквально уничтожали, называя ..•его лжецом, проповедником вредного утешительства и «даже невольным пособником хозяевам жизни. Другие, у признавая отчасти доброту Луки, тем не менее считали ее вредной и даже самое имя персонажа производили от слова «лукавый». А между тем горьковский Лука носит имя христианского евангелиста. И это говорит о многом, если иметь в виду наличие «значимых» имен и фамилий персонажей в произведениях писателя.

Лука в переводе с латинского — «свет». С этим смысловым значением образа персонажа перекликается и замысел Горького времен создания им пьесы: «Мне очень хочется написать хорошо, хочется написать с радостью… солнышка пустить на сцену, веселого солнышка русского, эдакого не очень яркого, но любящего все, все обнимающего». Таким «солнышком» и предстает в пьесе странник Лука. Он призван рассеять мрак безнадежности у обитателей ночлежки, наполнить ее добротой, душевным теплом и светом.

«Середь ночи путь-дорогу не видать»,— многозначительно напевает Лука, явно намекая на утрату ночлежниками смысла и цели жизни. И добавляет: «Эхе-хе… господа люди! И что с вами будет? Ну-ка, хоть я помету здесь».

Существенную роль в мировидении и характере Луки играет религия. Образ Луки — кенотический тип бродячего народного мудреца и философа. В его странническом образе жизни, в том, что он взыскует града Божия, «праведной земли», глубоко выразился эсхатологизм народной души, алкание грядущего преображения. Русский религиозный мыслитель серебряного века Г. Федотов, много размышлявший над типологией русской душевности, писал о том, что в типе странника «живет по преимуществу кенотический и христоцентрический тип русской религиозности, вечно противостоящий в ней бытовому литургическому ритуализму». Именно таков горьковский персонаж.

Глубокая и цельная натура, Лука наполняет христианские догматы живым смыслом. Религия для него есть воплощение высокой нравственности, доброты и помощи человеку. Его практические советы — это своеобразная программа-минимум для обитателей ночлежки. Анну он успокаивает разговорами о блаженном существовании души после смерти (как христианин он свято верит в это). Пепла и Наташу — картинами вольной и счастливой семейной жизни в Сибири. Актеру стремится внушить надежду на излечение от алкоголя. Луку часто при этом обвиняют во лжи. Но он ни разу не солгал.

Действительно, в то время в России существовало несколько лечебниц для алкоголиков (в Москве, Петербурге и Екатеринбурге), и в некоторых из них бедняков лечили бесплатно. Сибирь — это место, где Пеплу легче всего было начать новую жизнь. Пепел сам признается, что начал воровать потому, что никто его с детства иначе не называл, как «вор» и «воров сын». Сибирь, где его никто не знает и куда в соответствии со столыпинскими реформами отправлялись сотни людей — идеальное место для Пепла.

Не к примирению с обстоятельствами, а к действию зовет Лука людей «дна». Он апеллирует к внутренним, потенциальным возможностям человека, призывая людей к преодолению пассивности, отчаяния. Сострадание и внимание Луки к людям — действенное. Он движим не чем иным, как осознанным стремлением «возбудить в людях действенное отношение к жизни». «Кто крепко хочет — найдет»,— убежденно говорит Лука. И не его вина, что у Актера и Пепла все сложилось не так, как он советовал им.

Неоднозначен и образ Сатина, который тоже стал предметом разноречивых мнений. Первая, традиционная точка зрения: Сатин, в отличие от Луки, призывает к активной борьбе за человека. Вторая, диаметрально противоположная первой, утверждает, что Сатин — это сатана, который «растлевает ночлежников, препятствует их попыткам уйти со дна жизни»5. Нетрудно заметить, что оба эти взгляда на личность и роль Сатина в пьесе страдают излишней категоричностью.

Сатин и Лука не оппоненты, а единомышленники во взглядах на человека. Не случайно, после ухода Луки Сатин защищает его от нападок Барона. Роль Луки на него самого Сатин определяет следующим образом: «Он… подействовал на меня как кислота на старую и грязную монету». Лука всколыхнул душу Сатина, заставил его определить свою позицию по отношению к человеку.

Лука и Сатин сходятся в главном: оба они уверены, что человек в силах разорвать цепь неблагоприятных обстоятельств, если напряжет свою волю, преодолеет пассивность. «Человек все может, лишь бы захотел»,— уверяет Лука. «Существует только человек, все же остальное — дело его рук и его мозга»,— поддерживает его Сатин. Между ними во взглядах на человека есть и различия. _ Сатин максималистски подходит к проблеме жалости. «Жалость унижает человека»,— считает он.

Христианин Лука призывает прежде всего понять человека, а сумев понять, надо его пожалеть. «Я те скажу,— «говорит Лука,— вовремя человека пожалеть — хорошо бывает». Вовремя пожалеть — значит спасти иногда от гибели, от непоправимого шага. Лука в этом вопросе гибче, милосерднее Сатина. Говоря о том, что «жалеть людей надо», Лука апеллирует к высшему нравственному авторитету: «Христос всех жалел и нам велел».

Под воздействием Луки некоторые ночлежники смягчились, подобрели. В первую очередь это относится к Сатину. В четвертом действии он много шутит, предостерегает обитателей подвала от грубых выходок. Попытку Барона проучить Настю за дерзость он пресекает советом: «Брось! Не тронь… не обижай человека». Не разделяет Сатин и предложения Барона позабавиться над татарином, совершающим молитву: «Оставь! Он хороший парень, не мешай!» Вспоминая Луку и его взгляды на человека, Сатин убежденно заявляет: «Старик был прав!» И доброта, и жалость Луки не пассивны, а действенны — вот что понял Сатин. «Кто кому хорошего не сделал, тот и худо поступил»,— считает Лука. Устами этого персонажа автор утверждает идею деятельного добра, позицию активного внимания и помощи людям. В этом — важнейший нравственно-философский итог горьковской пьесы-диспута.

В период революции 1905 года Горький активно помогает большевикам. Он знакомится с Лениным, содействует изданию газеты «Новая жизнь».

6. Роман «Мать». Анализ.

После подавления декабрьского вооруженного восстания Горький, опасаясь ареста, переезжает в Финляндию, а затем, с целью сбора денег для большевистской партии — в Америку. Здесь он пишет ряд публицистических статей, пьесу «Враги» и роман «Мать» (1906), который требует иного осмысления, не по канонам «первого произведения социалистического реализма», как мы десятилетиями привыкли это делать. Широко известна ленинская оценка этого романа: «…Книга — нужная, много рабочих участвовало в революционном движении несознательно, стихийно, и теперь они прочитают «Мать» с большой пользой для себя. Очень своевременная книга».

Эта оценка существенно повлияла на трактовку романа, который стал рассматриваться как своего рода пособие по организации революционного движения. Сам писатель был недоволен такой оценкой его произведения. «За такой комплимент я, конечно, Ленина поблагодарил,— рассказывал он,— только, сознаюсь, несколько досадно стало… Сводить мою работу (…) к чему-то вроде комитетской прокламации все-таки не годится. Я ведь пытался в моей вещи подойти к нескольким большим, очень большим проблемам».

Действительно, роман «Мать» содержит в себе большую и важную идею — идею материнства как животворящую, созидающую силу, хотя сюжет произведения непосредственно прикреплен к событиям первой русской революции, а прототипами центральных персонажей являются сормовский рабочий — революционер П. Заломов и его мать.

Характер и результаты революции поразили Горького своей жестокостью как с той, так и с другой стороны. Как писатель-гуманист он не мог не видеть известной жесткости марксистской доктрины, в которой человек рассматривался лишь как объект общественных, классовых отношений. Горький по-своему пытался соединить социализм с христианством. Эта идея будет положена .писателем в основу повести «Исповедь» (1908), где ярко проявились его богоискательские настроения. Истоки же этих настроений содержатся уже в романе «Мать», в котором писатель стремится преодолеть противостояние атеизма и. христианства, дать их синтез, свой вариант христианского социализма.

Символична сцена в начале романа: Павел Власов приносит домой и вешает на стену картину с изображением Христа, идущего в Эммаус. Параллели здесь очевидны: евангельский сюжет о Христе, Который присоединяется к двум путникам, идущим в Иерусалим, понадобился автору, чтобы подчеркнуть воскрешение Павла к новой жизни, его крестный путь ради счастья людей.

Роман «Мать», как и пьеса «На дне», произведение двухуровневое. Первый eе — уровень — социально-бытовой, раскрывающий процесс роста революционного сознания молодого рабочего Павла Власова и его друзей. Второй — притчевый, представляющий собою модификацию евангельской истории о Богоматери, благословляющей Сына на крестную муку ради спасения людей. Это наглядно демонстрирует уже финал первой части романа, когда Ниловна, обращаясь во время первомайской демонстрации к народу, говорит о крестном пути детей во имя святой правды: «Идут в мире дети, кровь наша, идут за правдой… для всех! И для всех вас, для младенцев ваших обрекли себя на крестный путь… Господа нашего Иисуса Христа не было бы, если бы люди не погибали во славу его…» И толпа «взволнованно и глухо» отзывается ей: «Божье говорит! Божье, люди добрые! Слушай!» Христос, обрекающий себя на страдания во имя людей, ассоциируется в сознании Ниловны с путем сына.

Мать, узревшая в деле сын Христову правду, стала для Горького мерилом нравственной высоты, ее образ он и поставил в центр повествования, связав через чувство и поступки матери политическую дефиницию «социализм» с понятиями нравственно-этическими: «душа», «вера», «любовь».

Эволюция образа Пелагеи Ниловны, возвышающегося до символа Богоматери, раскрывает мысль автора о духовном прозрении и жертвенности народа, отдающего для достижения великой цели самое дорогое — своих детей.

В открывающей 2-ю часть главе романа автор описывает сон Ниловны, в котором впечатления минувшего дня — первомайской демонстрации и ареста сына — переплетаются с религиозной символикой. На фоне голубого неба она видит сына, поющего революционный гимн «Вставай, поднимайся, рабочий народ». И, сливаясь с этим гимном, торжественно звучит песнопение «Христос воскресе из мертвых». А себя во сне Ниловна видит в облике Матери с младенцами на руках и во чреве — символом материнства. После пробуждения и разговора с Николаем Ивановичем Ниловне «захотелось пойти куда-то по дорогам, мимо лесов и деревень, с котомкой за плечами, с палкой в руке». В этом порыве соединились реальное желание выполнить поручение друзей Павла, связанное с революционной пропагандой в деревне, и. одновременно желание повторить трудный путь хождений Богородицы по стопам Сына.

Так реальный социально-бытовой план повествования переводится автором в религиозно-символический, евангельский. Примечателен в этом отношении и финал произведения, когда схваченная жандармами мать трансформирует революционную уверенность сына («Победим мы, рабочие») в евангельское пророчество о неизбежном торжестве правды Христа: «Душу воскресшую — не убьют».

Гуманистическая природа горьковского таланта сказалась и в обрисовке им трех типов революционеров, игравших активную роль в политической жизни России. Первый из них — Павел Власов. В романе подробно показана его эволюция, превращение простого рабочего парня в сознательного революционера, вожака масс. Глубокая преданность общему делу, мужество и несгибаемая воля становятся отличительными чертами характера и поведения Павла. Вместе с тем Павел Власов суров и аскетичен. Он убежден в том, что «только разум освободит человека».

В его поведении нет необходимого для подлинного вожака масс гармонии мысли и чувства, разума и эмоций. Умудренный большим жизненным опытом Рыбин следующим образом объясняет Павлу его неудачу в деле с «болотной копейкой»: «Ты хорошо говоришь, да — не сердцу — вот! Надо в сердце, в самую глубину искру бросить».

Друг Павла Андрей Находка не случайно называет его «железным человеком». Во многих случаях аскетизм Павла Власова мешает раскрыться его душевной красоте и даже мысли, не случайно мать ощущает сына «закрытым». Вспомним, как жестко он обрывает накануне демонстрации Ниловну, чье материнское сердце чувствует нависшую над сыном беду: «Когда будут матери, которые и на смерть пошлют своих детей с радостью?» Эгоизм и самонадеянность Павла с еще большей отчетливостью видны в его резком выпаде против материнской любви. «Есть любовь, которая мешает человеку жить…» Весьма двусмысленны и его отношения с Сашенькой. Павел любит девушку и любим ею. НЪ в его планы не входит женитьба на ней, так как семейное счастье, по его убеждению, помешает его участию в революционной борьбе.

В образе Павла Власова Горький воплотил особенности характера и поведения довольно большой категории революционеров. Это люди волевые, целеустремленные, до конца преданные своей идее. Но им не хватает широты взгляда на жизнь, сочетания несгибаемой принципиальности с вниманием к людям, гармонии мысли и чувства.

Гибче и богаче в этом отношении Андрей Находка. Наташа, добрый и милый Егор Иванович. Именно сл ними, а не с Павлом Ниловна чувствует себя уверенней, безопасно распахивает душу, зная, что ее сердечные порывы эти чуткие люди не оскорбят грубым, неостороженным словом или поступком. Третий тип революционера — Николай Весовщиков. Это революционер-максималист. «Едва пройдя азы революционной борьбы, он требует оружие, чтобы немедленно рассчитаться с «классовыми врагами». Характерен ответ, данный Весовщикову Андреем Находкой: «Прежде, видишь ты, надо голову вооружить, а потом руки…» Находка прав: эмоции, не опирающиеся на прочный фундамент знаний, не менее опасны, чем сухо рационалистические решения, не учитывающие добытых долгам опытом и веками проверенных нравственных заповедей.

В образе Николая Весовщикова заключено большое авторское обобщение и предостережение. Тот же Находка говорит Павлу о Весовщикове: «Когда такие люди, как Николай, почувствуют свою обиду и вырвутся из терпения — что это будет? Небо кровью забрызгают. И земля в ней, как мыло, вспенится…» Жизнь подтвердила этот прогноз. Когда такие люди дорвались в октябре 1917 года до власти, они залили русской кровью землю и небо. Пророческие предостережения «Евангелия от Максима», как назвал роман «Мать» критик Г. Митин, не были, увы, услышаны.

С начала 1910-х годов творчество Горького развивается, как и ранее, по двум основным направлениям: разоблачения мещанской философии и психологии, как косной, духовно убогой силы и утверждения неисчерпаемости духовных и творческих сил народа.

Широкое, обобщающее полотно жизни уездной России нарисовано Горьким в повестях «Городок Окуров» (1909) и «Жизнь Матвея Кожемякина» (1911), где есть свои «униженные и оскорбленные», жертвы мещанской дикости (Сима Девушкин), где вольготно чувствуют себя разного рода воинствующие хулиганы, анархисты (Ва-вила Бурмистров), а также есть свои философы и правдолюбцы, умные наблюдатели жизни (Тиунов, Кожемякин), убежденные в том, что «тело у нас — битое, а душа — крепка. Духовно все мы еще подростки, и жизнь у нас впереди — непочатый край. Встанет Русь, ты только верь в это».

7. Цикл рассказов «По Руси».

Эту свою веру в Россию, в русский народ писатель выразил в цикле рассказов «По Руси» (1912—1917). Автор, по его словам, обратился здесь к изображению прошлого в целях освещения путей к будущему. Цикл строится в жанре путешествия. Вместе с рассказчиком — «проходящим» мы как бы совершаем странствие по стране. Мы видим центральную Россию, приволье южных степей, казачьи станицы, присутствуем при весеннем пробуждении природы, плывем по неторопливым речкам, восхищаемся природой северного Кавказа, вдыхаем соленый ветер Каспия. И везде встречаемся с массой разноликого народа. На обширном жизненном материале

Горький показывает, как сквозь вековые напластования бескультурья, косности и скудности существования пробивает себе дорогу одаренная натура русского человека.

Цикл открывается рассказом «Рождение человека», повествующем о рождении в пути ребенка у случайной спутницы автора-рассказчика. Действие его происходит на фоне прекрасной кавказской природы. Благодаря этому описываемое событие приобретает под пером писателя возвышенно-символический смысл: родился новый человек, которому, быть может, суждено жить в более счастливое время. Отсюда полные оптимизма слова «проходящего», освещающие появление на земле нового человека: «Шуми, орловский, утверждайся, брат, крепче…» Сам образ матери ребенка, молодой орловской крестьянки, поднимается до высоты символа материнства. Рассказ задает мажорный тон всему циклу. «Превосходная должность— быть на земле человеком»,— в этих словах рассказчика звучит оптимистическая вера Горького в торжество светлых начал жизни.

Многие черты русского национального характера воплощены писателем в образе старосты плотницкой артели Осипе из рассказа «Ледоход». Степенный, несколько меланхоличный, даже ленивый Осип в минуты опасности наливается энергией, горит молодым задором, становится подлинным вожаком рабочих, рискнувших во время начавшегося паводка перейти по льдинам на другой берег Волги. Образом Осипа Горький утверждает активное, волевое начало русского национального характера, выражает уверенность в созидательных силах народа, еще по-настоящему не пришедших в движение.

Картина народной жизни и особенно народных типов, изображенных Горьким, предстает сложной, подчас противоречивой, пестрой. В сложности и пестроте национального характера писатель видел своеобразие русского народа, обусловленное его историей. В 1912 году в письме к писательнице О. Руновой он отмечал: «Естественное состояние человека — пестрота. Россияне же особенно пестры, чем и отличаются существенно от других наций» . Показывая противоречивость народного сознания, решительно выступая против пассивности, Горький создал внушительную галерею типов и характеров.

Вот рассказ «Женщина». Для его героини Татьяны поиски личного счастья соединены с поисками счастья для всех людей, с желанием видеть их добрее и благо роднее. «Гляди,— ты с добром идешь к человеку, свободу свою, силу готова ему отдать, а он этого не понимает, и — как его обвинить? Кто показывал ему доброе?» — размышляет она.

Люди надругались над юной проституткой Таней из рассказа «Светло-серое с голубым» и «утешили», как милостыней, нехитрой мудростью «разве всех накажешь, которые виноваты?» Но они не убили в ней доброты, светлого взгляда на мир.

У склонного к пессимизму телеграфиста Юдина (рассказ «Книга») где-то в глубине души теплилась тоска о лучшей жизни и «нежное сострадание к людям». Даже в заблудшем человеке, каковым является пьяная паклюжница Машка, инстинкт материнской любви пробуждает чувство доброты и самопожертвования («Страсти-мордасти»).

Очень важное, если не сказать принципиальное, значение имеет для всей книги рассказ, «Легкий чело-век» — о 19-летнем наборщике Сашке, страстно влюбленном в жизнь. «Эх, брат Максимыч, признается он рассказчику,— сердце у меня растет и растет без конца, будто весь я — только одно сердце». Этот молодой человек тянется к книгам, к знаниям, пробует писать стихи.

Все рассказы цикла объединены образом автора-повествователя, который является не просто наблюдателем событий, но их участником. Он глубоко верит в обновление жизни, в духовный потенциал и созидательные силы русского человека.

Положительное, жизнеутверждающее начало в творчестве Горького этого периода нашло воплощение и в «Сказках об Италии» — двадцати семи романтизированных художественных очерков об итальянской жизни, которым предпослан эпиграф из Андерсена: «Нет сказок лучше тех, которые создает сама жизнь», свидетельствующий о реальности, а отнюдь не о сказочности описываемого. В них поэтизируется «маленький человек» — человек широкой души и активного созидательного деяния, трудом которого преображается действительность. Авторский взгляд на подобного «маленького великого человека» выражен устами одного из строителей Симплонского туннеля: «О, синьор, маленький человек, когда он захочет работать,— непобедимая сила. И поверьте: в конце концов этот маленький человек сделает все, чего захочет».

В последние предреволюционные годы Горький усиленно работал над автобиографическими повестями «Детство» (1913—1914) и «В людях» (1916). В 1923 году он завершил эти воспоминания книгой «Мои университеты».

Отталкиваясь от богатейших традиций русской автобиографической прозы, Горький дополнил этот жанр изображением простоте человека из народа, показав процесс его духовного формирования. В произведениях немало мрачных сцен и картин. Но писатель не ограничивается изображением лишь «свинцовых мерзостей жизни». Он показывает, как сквозь «пласт всякой скотской дряни… победно прорастает яркое, здоровое и творческое…, возбуждая несокрушимую надежду на возрождение наше к жизни светлой, человеческой».

Это убеждение, встречи с многочисленными людьми укрепляют силы и формируют характер Алеши Пешкова, его активное отношение к окружающей действительности. В конце повести «В людях» возникает многозначительный образ «полусонной земли», которую Алеше страстно хочется разбудить, дать «пинок ей и самому себе», чтобы все «завертелось радостным вихрем, праздничной пляской людей, влюбленных друг в друга, в эту жизнь, начатую ради другой жизни — красивой, бодрой, честной…»

8. Отношение Горького к революции.

Отношение Горького к событиям Февральской и особенно Октябрьской революциям было сложным. Безоговорочно осуждая старый строй, Горький связывал с революцией надежды на подлинное социальное и духовное раскрепощение личности, на строительство новой культуры. Однако все это оказалось иллюзией, что и заставило его выступить с циклом протестующих и предупреждающих статей, которые он назвал «Несвоевременные мысли». Они печатались Горьким с апреля 1917 по июнь 1918 года в издававшейся им газете «Новая жизнь». В них нашли отражение и любовь Горького к России, и боль за нее. И сам писатель предстает здесь как фигура трагическая.

Эти настроения особенно усилились у Горького после победы Октябрьской революции, ибо, как справедливо пишет Л. Спиридонова, автор обстоятельной и глубокой, основанной на богатейших архивных документах, монографии о Горьком, писатель был «за демократию, но против крайних форм проявления диктатуры пролетариата, за социализм как идею, но против насильственных мер его осуществления, сопряженных с нарушением прав человека и свободы совести».

Разгул красного террора, равнодушие революционных властей к судьбам людей вызывали у Горького отчаянный протест против убийств, арестов, самосудов, погромов и грабежей, против самой идеи, что для торжества справедливости можно уничтожить сотни тысяч людей. «Великое счастье свободы не должно быть омрачаемо преступлениями против личности, иначе — мы убьем свободу собственными руками»,— предупреждал писатель.

С возмущением он писал о том, что «классовая ненависть захлестнула разум, а совесть сдохла». Горький с тревогой наблюдал, как на поверхность российской жизни вылезают и обретают власть люди, далекие от подлинных идеалов свободы, счастья и справедливости, примазавшиеся к революции. Писатель защищает народ от подобного рода «бессовестных авантюристов» — интербольшевиков, которые, по его убеждению, смотрят на Россию как на опытное поле, на «материал для социальных опытов». Одного из них — Г. Зиновьева -Горький изобразил в пьесе «Работяга Словотеков».

Горький первым забил в колокола, видя начавшееся расхищение национальных культурных ценностей и продажу их за границу. Он выступил против призыва «Грабь награбленное», ибо это вело к оскудению экономических и культурных сокровищ страны. Особенно яростно Горький протестовал против пренебрежительного отношения к деятелям науки и культуры, к русской интеллигенции, «мозга нации», видя во всем этом угрозу культуре, цивилизации.

Последствия такой позиции не замедлили сказаться. По распоряжению Зиновьева на квартире писателя был произведен обыск, в газетах «Правда» и «Петроградская правда» стали появляться статьи, обвиняющие Горького в том, что издаваемая им газета «продалась империалистам, помещикам и банкирам».

В ответ на это Горький 3 июня 1918 года пишет в «Новой жизни»: «Ничего другого от власти, боящейся света и гласности, трусливой и антидемократической, попирающей элементарные гражданские права, преследующей рабочих, посылающей карательные экспедиции к крестьянам — нельзя было и ожидать». Через месяц после этой публикации газета «Новая жизнь» была закрыта.

9. Горький в эмиграции.

По настоятельному предложению Ленина Горький в октябре 1921 года покидает Родину. Первые три года вынужденной эмиграции он живет в Берлине, затем — в Сорренто.

За границей Горький, словно наверстывая упущенное время, начинает жадно и лихорадочно писать. Он создает повесть «Мои университеты», цикл автобиографических рассказов, несколько мемуарных очерков, роман «Дело Артамоновых», начинает работу над эпопеей «Жизнь Клима Самгина» — монументальным художественным исследованием духовной жизни России рубежа веков, где на грандиозном фоне исторических событий писатель изображает «историю пустой души», «интеллигента средней стоимости» Клима Самгина, который сумеречным сознанием, типом раздвоенной души перекликается с «подпольными» персонажами Достоевского.

10. Возвращение Горького в СССР

В 1928 году писатель возвратился на Родину. Возвратился с твердым убеждением принять активное участие в строительстве новой, как ему казалось, входившей в нормальное русло после революционных катаклизмов жизни. Именно этим, а не материальными соображениями, как тщатся уверить нас некоторые современные публицисты, было продиктовано его возвращение. Одно из доказательств тому — воспоминания Ф. Шаляпина: «Горький мне сочувствовал, сам сказал: «Тут брат, тебе не место». Когда же мы на этот раз в 1928 году встретились в Риме… он мне говорил сурово: «А теперь тебе, Федор, надо ехать в Россию…».

Однако несмотря на явную симпатию к Горькому Сталина и его ближайшего окружения, несмотря на интенсивную литературно-организаторскую и творческую деятельность писателя, жилось ему в 30-е годы нелегко. Особняк Рябушинского на М. Никитской, куда поселили писателя с целым штатом обслуживающего персонала, скорее смахивал на тюрьму: высокий забор, охрана. С 1933 года здесь незримо присутствовал глава НКВД Г. Ягода, внедривший к Горькому в качестве секретаря своего агента П. Крючкова.

Вся переписка писателя тщательно просматривалась, подозрительные письма изымались, Ягода следил за каждым его шагом. «Устал я очень… Сколько раз хотелось побывать в деревне, даже пожить, как в былые времена… Не удается. Словно забором окружили — не перешагнуть»»,— жалуется он своему близкому знакомому И. Шкапе.

В мае 1934 года внезапно умирает сын писателя, Максим, великолепный спортсмен и подававший надежды физик. Есть свидетельства, что его отравил Ягода. Через несколько месяцев, 1 декабря, было совершено убийство С. М. Кирова, которого Горький прекрасно знал и глубоко уважал. Начавшийся в стране «девятый вал» репрессий буквально потряс Горького.

Побывавший в 1935 году в Москве Р. Роллан после встречи с Горьким чутко подметил, что «тайники сознания» Горького «полны боли и пессимизма»12. Французский журналист Пьер Эрбар, работавший в 1935—1936 годах в Москве редактором журнала «La literature internationale» пишет в своих воспоминаниях, вышедших в Париже в 1980 году, что Горький «засыпал Сталина резкими протестами», и что «его терпение истощилось». Есть свидетельства, что Горький хотел обо всем рассказать интеллигенции Западной Европы, привлечь ее внимание к русской трагедии. Он торопит своих французских друзей и коллег Л. Арагона и А. Жида приехать в Москву. Они приехали. Но встретиться с ними писатель уже не смог: 1 июня 1936 года он заболел гриппом, перешедшим затем в воспаление легких.

11. Болезнь и смерть Горького.

С 6 июня центральная печать начинает ежедневно публиковать официальные бюллетени о состоянии его здоровья.

8 июня писателя навещают Сталин, Молотов, Ворошилов. Этот визит был равнозначен последнему прощанию. За два дня до смерти писатель почувствовал некоторое облегчение. Появилась обманчивая надежда, что и на этот раз его организм справится с недугом. Собравшимся на очередной консилиум врачам Горький сказал: «По-видимому, выскочу». Этого, увы, не произошло. 18 июня 1936 года в 11 часов 10 минут Горький умер. Последними его словами были: «Конец романа — конец героя — конец автора».

Согласно официальной версии тех лет Горький был умышленно убит его лечащими врачами Л. Левиным и Д. Плетневым, которых за это репрессировали. Позже были опубликованы материалы, опровергавшие насильственную смерть писателя. В последнее время вновь разгорелись споры о том, убит ли был Горький или умер в результате болезни. А если убит, то кем и как. Обстоятельному рассмотрению этого вопроса посвящена специальная глава уже упоминавшейся монографии Спиридоновой, а также книга В. Баранова «Горький, без грима».

Вряд ли мы до конца узнаем тайну смерти Горького: история его болезни была уничтожена. Несомненно одно: Горький мешал развертыванию массового террора против творческой интеллигенции. С его смертью это препятствие было устранено. Р. Роллан записал в своем дневнике: «Террор в СССР начался не с убийства Кирова, а со смерти Горького» и пояснил: «…Одно присутствие его голубых глаз служило уздой и защитой. Глаза сомкнулись».

Трагедия Горького последних лет его жизни — еще одно свидетельство того, что он не был ни придворным писателем, ни бездумным апологетом социалистического реализма. Творческий путь М. Горького был иным — исполненным извечной мечтой о счастье и красоте человеческой жизни и души. Путь этот — магистральный для русской классической литературы.

Жизнь и творчество Горького