Сияла ночь. Луной был полон сад. Анализ стихотворения Фета

Это стихотворение кажется достаточно простым для понимания (да и вообще настоящая поэзия ведь не в том, насколько сложна или нет авторская мысль. Важна сила и красота выражения этой мысли или какого-то переживания, состояния души человека).

Тема стихотворения.

В стихотворении «Сияла ночь. Луной был полон сад» две основные темы — любовь и искусство слиты воедино, как caмое прекрасное в человеческой жизни.

Стихотворение Фета — о чувстве любви как главном чувстве в жизни.

Переживание этого чувства имеет в тексте определенное развитие: две первые строфы посвящены прошлому, две последние — настоящему, в котором это чувство возвратилось к говорящему.

Не совсем ясно, почему именно чувство любви (которое одно — «вся жизнь») возвращено герою: то ли он опять встретился со своей любимой, то ли он с неожиданной остротой переживает сейчас воспоминание о прошлом. Дело в том, что и для читателей это не важно, главное, что …много лет прошло, томительных и скучных, / И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь… Не случайно последняя строчка второй строфы повторяется и в финале стихотворения: Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

Композиция стихотворения. 

По своему композиционному решению стихотворение «Сияла ночь. Луной был полон сад … » близко к пушкинскому «Я помню чудное мгновенье … ».  И У Пушкина, и у Фета построение стихотворения двухчастное, симметричное: сопоставляются два «мгновения», может быть, лучшие в жизни человека.  У Фета между«мгновениями» — всего несколько слов: «И много лет прошло томительных и скучных.  Забыты эти томительные и скучные  годы — важно только то, что есть сейчас: любовь, звуки рояля, чудесный голос любимой. Запечатлеть, остановить прекрасное мгновенье Фету удается с помощью глаголов настоящего времени:  «слышу», «веет». 

Начало стихотворения — спокойная, тихая, нежная экспозция — передается короткими предложениями: «Сияла ночь. Лцной был полон сад». Оба предложения необычные, выразительные, несмотря на свою краткость.
От строфы к строфе идет постепенное нарастание чувства, подводя к высшей точке — экстазу в последних строках.
Шестистопный ямб создает общий музыкальный фон стихотворения, придавая удивительную гибкость поэтической речи.

Художественные особенности стихотворения. 

На первый взгляд, анализа требует здесь не смысл стихотворения, а те художественные средства, которые использует поэт. Именно поэтому можно сказать, что перед нами очень «фетовское» стихотворение, так как оно отличается необыкновенным мастерством, прежде всего проявленным в системе образов, звукописи и ритмическом своеобразии этого текста — как известно, именно эти моменты выделяют творчество Фета в русской поэзии.

Во-первых, сразу обращаешь внимание на неожиданные, очень яркие образы (и способы их выражения) стихотворения. Сияла ночь — уже здесь видно именно фетовское отношение к миру, его доверие к живой жизни и живой природе, у него даже ночь сияет.

Смотрим также: Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали, /
Как и сердца у нас… Кстати, «рояль был весь раскрыт» —

непривычная бытовая гипербола, которая в то же время становится метафорой человеческого состояния: в чувстве любви человек весь открыт миру и другому человеку.

Такая образная система «сама по себе» еще не была бы столь выразительной без помощи других средств — ритмических и звуковых. Для этого стихотворения характерен очень стройный, гармоничный ритм. Оно написано 6-стопным ямбом, но самое главное — все стихи строго делятся на равные полустишия. Но и это еще не все.

Известно, что слова в конце каждой строки (чаще всего рифмующиеся) становятся обычно опорными (ключевыми) словами — сильными позициями текста, т.е. имеют повышенную значимость для всего содержания. Но Фет этим не ограничивается, у него опорными словами становятся здесь и слова в конце каждого полустишия, т.е. стоящие строго в центре каждой строчки. Например: Ты пела до зари… что ты одна — любовь… И так хотелось жить… Тебя любить, обнять… Что нет обид судьбы… А жизни нет конца… Как только веровать… Тебя любить, обнять… и т. д.

Кроме того, подобные опорные слова — в конце каждого
полустишия и в конце каждого стиха — связаны у Фета в единое целое при помощи звукописи — и ассонанса, и аллитерации, т.е. при помощи общего ударного гласного или общих, повторяющихся согласных звуков. Например: луной —лежали; ног — огней; раскрыт — дрожали; зари — изнеможенья и т.д. 

Характерно, что стихотворение Фета построено не как безличиое — а именно как насыщенное личными местоимениями.

Объектом изображения оказывается не предметно-вещный мир, а действительность внутренней жизни, индивидуального состояния личности.

Начиная со второй строфы стихотворения, становится очевидным, что перед нами не пейзаж, но начинающееся природными образами изображение творческого процесса. При таком понимании «пейзажная картина», открывающая художественный мир произведения, начинает терять свое буквальное значение и становится иносказанием — воплощением существенных сторон и свойств художественного творчества.

В третьей строфе именно этот ряд уже не только продолжается, но и заверщается «синтаксически ожидаемой» сентенцией.- Вот чем певец лишь избранный владеет, / Вот в чем его и признак и венец! — теперь уже безоговорочно утверждая тему не «природы», но «природы, сущности искусства» (словесного художественного творчества).

В то же время собственно аналитический взгляд на произведение существенно уточняет наще первоначальное понимание его содержания. Мы увидели, что автор описывает не природные явления, но творческий процесс в его существенных проявлениях и с его важнейшими (метафорически выраженными) признаками-качествами.

А что именно подчеркивает автор, говоря о художественном творчестве? Какова авторская позиция в определении предназначения художественного творчества?

При ответе на подобные вопросы, по-видимому, следует обратить особое внимание на настойчивые повторы, которые играют смыслоуточняющую роль в поэтике этого произведения.

При однородном синтаксическом строении текста не сразу
выявляется оппозиция образов-метафор, которая организует в целом художественный мир стихотворения. Перечень существенных признаков подлинного творчества вначале «заслоняет» от нас четкое противопоставление двух миров (двух возможных способов человеческого существования).

Один — налаженный и привычный, устоявшийся мир повседневности, обыденности. Другой — прорыв в иную, только немногим открывающуюся «поэтическую реальность» — мир
поэзии, искусства. На одном полюсе изображаемого мы видим «живое», «необычное»: ладья живая, мир иной, цветущие берега, сладость тайных мук… На другом — именно «мертвое» (мертвенное, косное, застывшее в бездействии существование): наглаженные отливами пески, тоскливый сон, бестрепетные сердца. Поднять «в жизнь иную», вырвать человека из мира обыденной «бестрепетной» повседневности — такой способностью обладает именно искусство.

Заметим, что при повышенной метафоричности текста автор очень точен в изображении самого процесса и результата художественного творчества. Искусство позволяет не просто уйти в другую реальность, но именно вжиться в чужой для тебя мир, сделать его близким, родным: Упиться вдруг неведомым, родным… / Чужое вмиг почувствовать своим…

Чрезвычайно выразительна здесь и «грамматика текста». Обратим внимание на нагнетание инфинитивных оборотов (12 употребленных глаголов имеют форму инфинитива!) — согнать, подняться, прервать, дать, почувствовать, усилить и пр.

Наконец в финале стихотворения автор еще раз уточняет и
«суживает» наше читательское представление о предмете его
суждений: Вот чем певец лишь избранный владеет, / Вот в
чем его и признак и венец!

Лирическая позиция выражена однозначно и безоговорочно — речь не о природе творчества, а именно о сути, предназначении подлинного искусства. Еще точнее — об уникальной возможности, доступной лишь настоящему художнику. Прием сопоставления двух мотивов («живое», подлинное / «неживое», ненастоящее), организующий текст от начала до конца, в итоге не только (не столько) противопоставляет творчество обыденному существованию, но прежде всего определяет значение, уникальную роль истинного поэта (певца избранного).